• am
  • ru
  • en
Версия для печати
13.06.2017

ГИБРИДНЫЕ УГРОЗЫ (часть 1)

   

Стратегии поэтапных многомерных конфликтов направлены на завоевание мирового господства

02.06.2017
Александр Бартош
Об авторе: Александр Александрович Бартош – член-корреспондент Академии военных наук.

Одной из характерных тенденций, порожденных глобализацией, является наращивание невоенного спектра вызовов и угроз международной, региональной и национальной безопасности, часть из которых имеют принципиально новое качество. В современном информационном обществе при сохранении опасностей, рисков, вызовов и угроз, связанных с применением военной силы, мощным средством воздействия на государство, избранное в качестве объекта агрессии (государство-мишень) все чаще становятся технологии управления мировоззрением и картиной мира населяющего его народа в интересах установления полного контроля и перевода под внешнее управление.

Наряду с традиционным комплексом вызовов и угроз военной безопасности возрастает роль невоенных способов достижения политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превосходят военные средства. Они дополняются военными мерами скрытого характера, в том числе мероприятиями информационного противоборства, действиями сил специальных операций, использованием протестного потенциала населения.

Основная идея невоенных способов борьбы за пространство – навязать потенциальному противнику программируемый образ мира, подчинив тем самым всю систему его управления. При этом информационные воздействия способны изменить главный геополитический потенциал государства – национальный менталитет, культуру, моральное состояние людей.

Источниками многих угроз невоенного характера для России, государств – участников ОДКБ и ШОС являются геополитические противники – США, НАТО, их союзники и некоторые партнеры, которые в течение многих десятилетий проводят на постсоветском пространстве, на Ближнем Востоке и в Центральной Азии комплекс информационно-психологических операций по деформации сознания и национально-культурной идентичности населения, провоцируют тупиковый путь развития и деградацию, создают сетевую агентуру.

Цель таких действий – нарушение субъектности развития, усиление конфронтационной спирали, замена властных элит и поддержка оппозиционеров, готовых действовать в рамках модели внешнего управления.

РАЗНЫЕ ПОДХОДЫ

Среди военных аналитиков продолжаются дебаты по поводу будущих угроз, при этом противостоят друг другу два фундаментально различных подхода, базирующиеся на выборе между борьбой с повстанцами (нетрадиционной или мятежевойной по Евгению Месснеру) и традиционной войной.

Принятие такой дихотомической модели будущих конфликтов, с одной стороны, упрощает планирование обороны и последующие решения о структуре сил и распределении ресурсов.

С другой стороны, практика некоторых современных конфликтов (например, война 2006 года между Израилем и «Хезболлой» – типом противника, умело сочетающим гибрид партизанских и регулярных войск, то есть военные элементы и народное ополчение) показывает, что вместо противников, использующих фундаментально различные подходы к ведению военных действий, следует ожидать таких, которые будут использовать все формы войны и, как правило, одновременно. Подобное комбинированное применение противниками разнородных гибридных средств используется для получения асимметричного превосходства.

Таким образом, возникла необходимость некоего своеобразного интегратора военных и невоенных форм, средств, методов и технологий, используемых в современных многомерных конфликтах. В начале XXI века американские теоретики предложили дополнить существовавшую дихотомическую модель конфликтов третьим компонентом – гибридной войной. К ней они относят действия в период, который невозможно в чистом виде отнести ни к войне, ни к миру. Например, американский генерал Майкл Айшервуд в монографии «Воздушная мощь для гибридной войны» приводит собственную трактовку смещения и стирания границ в ходе гибридной войны: «Она стирает различия между чисто конвенциональной и типично нерегулярной войной».

Понятие угроз в гибридной войне охватывается новым типом интегрированных смешанных угроз, которые часто называют гибридными угрозами. Понятие «гибридные угрозы» объединяет широкий диапазон враждебных обстоятельств и намерений, таких как кибервойна, сценарии асимметричных военно-силовых конфликтов низкой интенсивности, глобальный терроризм, пиратство, незаконная миграция, коррупция, этнические и религиозные конфликты, безопасность ресурсов, демографические вызовы, транснациональная организованная преступность, проблемы глобализации и распространение оружия массового уничтожения. В концепции НАТО, получившей название NATO’s Bi-Strategic Command Capstone Concept (2010), гибридные угрозы определяются как угрозы, создаваемые противником, способным одновременно адаптивно использовать традиционные и нетрадиционные средства для достижения собственных целей.

Комплекс гибридных угроз обладает рядом характеристик, обеспечивающих его эффективное применение на всех этапах гибридной войны. Такой комплекс обладает гораздо большей разрушительной силой, чем простая сумма входящих в него угроз. «Кумулятивный эффект» от воздействия угроз этого вида обеспечивается реализацией системы комплексных и взаимозависимых подготовительных и исполнительных мероприятий, связанных с координацией деятельности значительного количества участников, действующих на территории страны-мишени и за ее пределами. Успеху способствует умелое использование факторов, обусловливающих высокую динамику развития обстановки и придания процессам необходимой направленности с использованием как невоенных, так и военных решений. Сокрушительную способность стратегии гибридных войн придает целенаправленная работа по прогнозированию и стратегическому планированию каждого из ее этапов.

Для организации противодействия в национальном и международном масштабе весьма существенным является заранее обретенный консенсус в вопросе, какие действия могут считаться агрессией, например, в контексте возможного кибернападения, определения его источника и законных мер противодействия. Или как соотносятся вопросы обеспечения энергобезопасности с правом суверенного государства распоряжаться принадлежащими ему природными ресурсами. Особенно актуальной является задача выработки таких видов консенсуса в рамках ОДКБ и ШОС.

Следует отметить, что в последние годы гибридные угрозы подлежат не только теоретическому изучению в США и НАТО, их применение все больше переносится в практическую плоскость.

Девять стран НАТО и ЕС подписали 11 апреля с.г. в Хельсинки меморандум о создании Европейского центра передового опыта по противодействию гибридным угрозам, с которым будут взаимодействовать натовские Центр стратегических коммуникаций в Риге и Центр киберобороны в Таллине. География размещения «тройки» центров в полной мере укладывается в русло доклада, подготовленного в начале 2017 года американской исследовательской корпорацией RAND «Гибридная война в странах Балтии. Опасности и потенциальные ответы» (см. «НВО» №12 от 7–14 апреля 2017 года). Доклад формирует своеобразную копилку идей для развертывания планомерной антироссийской деятельности государств – членов НАТО и ЕС и представляет собой еще одну попытку запугать нейтральные страны – Швецию и Финляндию пресловутой российской угрозой.

В этом контексте представляет интерес рассмотреть, на чем основывается уникальный характер гибридных угроз, превращающий их в грозное оружие современных конфликтов – гибридной войны и цветной революции.

ХАРАКТЕРИСТИКИ УГРОЗ

Гибридным угрозам присущи следующие характеристики:

– источники угроз – государства, международный терроризм, националистические и псевдорелигиозные организации, структуры транснациональной организованной преступности, олигархические кланы. Характерно, что США и НАТО демонстрируют субъективный пропагандистский подход к понятиям «гибридная война» и «гибридные угрозы», называют Россию автором этих концептов и пытаются возложить на нее ответственность за их практическое применение. При этом собственные «гибридные» методы борьбы, широко использовавшиеся в конфликтах на Балканах, в Ираке, Ливии, Сирии, а сегодня призванные нанести ущерб России, Китаю, Ирану и многим другим государствам, Вашингтон за таковые считать не желает;

– по происхождению источники угроз государству-мишени гибридной агрессии (коалиции государств) могут быть как внутренними, так и внешними. Внутренние угрозы порождаются неспособностью государства эффективно решать насущные вопросы и задачи общества, обеспечивать безопасность, а также материальное и духовное развитие каждого гражданина.

Во многих государствах в современных условиях угрожающую актуальность этому виду угроз придают коррупция, неразвитость системы сдержек и противовесов между всеми тремя ветвями власти, которая должна обеспечивать защиту интересов государства и его граждан, несовершенство и несправедливость социально-экономических отношений, наличие противоречий на национальной и религиозной основе, отсутствие объединяющей национально-государственной идеи, слабость вооруженных сил и правоохранительных органов, недостаточный контроль за границами.

Важным внутренним фактором, способствующим уязвимости государства, является неразвитость феномена мягкой силы, обусловливающего притягательность государства для собственного населения и народов других государств. Слабая притягательность страны превращает ее в объект культурно-мировоззренческой экспансии враждебных сил.

Внешними источниками гибридных угроз служат государственные и негосударственные структуры, использующие свои возможности для подрыва экономики страны-мишени, оказания военного давления, проведения подрывных информационно-психологических операций;

– состав угроз, который определяется возможностями и целями того, кто их формирует, а также уязвимыми местами объекта воздействия;

– масштаб или размах угроз, определяющий границы зоны их воздействия, которые зависят от количества и доступности объектов угроз, а также возможностей их предварительного вскрытия и изучения;

– и наконец, смешанный характер гибридных угроз придает им уникальную способность не только служить катализатором гибридной войны, но и в некоторых случаях использоваться для инициирования цветной революции, условия для которой «созревают» на почве, подготовленной гибридной войной. Наряду с этим следует отметить, что в общем случае цветная революция представляет собой отдельный феномен, который развивается на основе собственных условий.

Комплексный характер гибридных угроз усложняет задачу вскрытия их источника, который, как правило, является анонимным. Создаваемая таким путем неопределенность позволяет существенно замедлить целенаправленную ответную реакцию со стороны страны, подвергшейся нападению, или международного сообщества.

Суммируя вышесказанное, следует отметить, что гибридные угрозы являются признаком непосредственной опасности нанесения ущерба государству или коалиции государств. При этом прогнозирование угроз не позволяет точно определить их содержание или тяжесть наносимого ущерба. Соответственно планирование действий и необходимых ресурсов для парирования гибридных угроз связано с рядом неопределенностей.

Создание подобных неопределенностей является важным свойством гибридных угроз, которые основываются на способностях противников – государств и негосударственных субъектов использовать сочетание различных стратегий, технологий и возможностей для получения асимметричных преимуществ.

Таким образом, гибридные угрозы – это многоуровневое и динамическое сочетание обычных и иррегулярных сил, террористических и криминальных элементов, националистических и псевдорелигиозных организаций, которые используются согласованно для достижения подрывных целей. Важным источником гибридных угроз являются правительственные и неправительственные организации, осуществляющие подрывные действия в административно-политической, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой сфере, в киберпространстве и в космосе.

Продолжение следует

http://nvo.ng.ru/gpolit/2017-06-02/1_950_hybrid.html


Возврат к списку
Другие материалы автора