ДУХОВНО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ РЕСУРСЫ И ВОПРОСЫ СОЮЗНИЧЕСТВА В ГИБРИДНЫХ РЕАЛИЯХ

15.02.2018

ДУХОВНО-ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ РЕСУРСЫ И ВОПРОСЫ СОЮЗНИЧЕСТВА В ГИБРИДНЫХ РЕАЛИЯХ

«21-й ВЕК», №4, 2017

Гагик Арутюнян, исполнительный директор НОФ «Нораванк»
Ара Марджанян, ведущий аналитик НОФ «Нораванк», к.т.н., национальный эксперт ООН по энергетике

Не подлежит сомнению, что развитие общества во многом, если не решающим образом обусловлено приобретенными знаниями и умением превращать эти знания в полезные технологии. Наряду с этим конструктивное развитие общества и научно-технологической сферы возможно лишь при наличии соответствующего духовного, культурно-цивилизационного базиса. Примером тому – формирование европейской церковно-университетской системы, предписываемое Карлу Великому, по капитулярию (распоряжению) которого еще в 800г. стали массово создаваться монастырские школы: начинание это уже потом назвали «великой хартией европейской цивилизации». На основе подобных школ в дальнейшем были основаны множество университетов, которые и стали локомотивами европейского духовного и научно-технологического прогресса.

Из той же европейской истории следует, что при деформации духовных ценностей неизбежная трансформация «знаний в силу» зачастую приводит к трагическому финалу как для собственного государства и общества, так и для народов других стран. Конечно, взаимоотношения знаний с религиозно-духовными представлениями далеко не всегда происходили гладко (вспомним хотя бы эпоху инквизиции или же перманентные межконфессиональные войны), однако идеологический антагонизм между этими категориями может привести к масштабной трагедии. Такой сценарий имел место, к примеру, в Германии, которая до Второй мировой войны занимала лидирующее положение в научно-технологической сфере¹, однако нацистская идеология довела дело до катастрофы мирового масштаба. Этот случай, кстати, еще раз наглядно демонстрирует, что монопольное доминирование лишь одной идеологии, вне зависимости от ее мировоззренческой направленности, может привести к тяжелым испытаниям как для данной страны, так и для мирового сообщества в целом [1]. Однако очевидно и то, что научно-технологическое, интеллектуальное обнищание общества приводит к духовной деградации, что существенно тормозит, если не делает невозможным, всякое развитие в данном обществе. Можно констатировать, что между интеллектуальными и духовными сферами действует жестко функционирующая обратная связь, и в контексте конструктивного развития общества они выступают как одно целое. Поэтому соблюдение необходимых ресурсных пропорций между этими категориям следует признать важнейшей задачей национальной безопасности.

В свете приведенных выше соображений к современным реалиям следует относиться особо внимательно. После крушения биполярного миропорядка у идеологов «свободного мира» произошло известное «головокружение от успехов»: они существенно прибавили темпы построения в собственных странах «развитого», а по мнению инакомыслящих – «тоталитарного» или «империалистического» либерализма, которое сопровождалось абсолютизацией и вульгаризацией идейных основ этого универсального мировоззрения (заметим, что это занятие post factum породнило неолибералов с бюрократизированными номенклатурщиками поверженного «соцлагеря»). Более того, эти же идеологи (страны которых в области науки и всевозможных технологий были «впереди планеты всей» и поэтому победили в Холодной войне), стали насаждать уже деформированные идеологические догматы в обществах, цивилизационный код которых далеко не всегда совмещался с внедряемой моделью. При этом применялся весь арсенал превращенных в неконструктивную силу знаний, особенно когда действовали не по старинке – посредством тривиального вооруженного вторжения, – а когда применяли новые технологии типа «цветных революций», которые требовали досконального знания всех характеристик общества, где применялся этот метод. Особо отметим, что в подвергшихся подобному идеологическому вторжению странах порой имелись весьма значительные научно-технологические и образовательные ресурсы, которые или целенаправленно разрушались, или же «мягко реформировались» с тем же конечным результатом². Такая политика позволяет провести параллель между этими процессами и печально известным планом «Ост» Третьего рейха, который, в частности, предписывал ликвидацию научно-образовательных структур в оккупированных восточноевропейских странах³ [2, 3]. Не удивительно также и то, что ликвидация интеллектуальной базы в странах Большого Ближнего Востока способствовала деформации и радикализации исламских ценностей, и тем самым послужила весомым дополнительным стимулом в деле формирования ИГИЛ.

В идеологическом аспекте проводимую ультралиберальную политику можно было бы сравнить и с коминтерновской. Однако, благодаря пресловутой «мягкой силе», сегодня процесс внедрения в общество идеологических представлений происходит намного жестче, а иногда приводит к массовому истреблению населения в странах, где внедрялись «передовые идеи»⁴, что сильно напоминает известные деяния Пол Пота в Камбодже. Борьба же с «внутренними идейными врагами» сегодня также ведется более изощренно, нежели в тоталитарных режимах прошлого: «мягкие» технологии информационно-медийного и экономического воздействия позволяют расправляться с оппонентами, не отправляя их – в зависимости от специфики режима – в газовые камеры или под трибунал «тройки» с неизбежным вердиктом «к стенке».

Вместе с тем, как и во все времена, представители духовных и научных сфер находили способы довести свои диссидентские мысли до общественности. И если первые в эсхатологическом жанре апеллировали к евангелистским истинам (в духе того, что скорее следует бояться тех, кто губит души, а не тех, кто убывает тело), то вторые публиковали аргументированные трактаты о пагубности проводимого курса «партии и правительства» (см., например, [4, 5]). Параллельно с инакомыслием в обществах «победившего либерализма», в глобальном пространстве созрел бунт против навязанных догматов, которые приводили не только к потере идентичности, но и сопровождались политическими диктатом, вырождением социальной сферы и экономики. В итоге идеологический протест приобрел также и геополитическое измерение, и началась вторая, на этот раз мультиполярная, «Холодная война» [6].

В результате этого противостояния доминирующая система получила болезненные удары и несколько сдала свои позиции, уступив место многополярным реалиям. Вместе с тем принявшая «гибридный» характер конфронтация между различными геоидеологическими центрами пока лишь разгорается. Естественно, что в этой борьбе на передний план выходят знания и технологии: не зря американские стратеги полагают, что главным оружием в войнах нового типа будет разум и познавательные способности противостоящих сторон. Сегодня есть все основания полагать, что подобного рода «гибридные войны» в мультиполярной системе принимают перманентный характер. Более того, следуя военно-политической моде, современные «гибридные» отношения устанавливаются и во многих сферах повседневной жизни, потому и вроде бы мирные реалии также приобретает «гибридные» очертания. Это позволяет добавить к известному изречению Джорджа Оруэлла «война – это мир» фразу, что «мир – это война».

Естественно, что в условиях подобного мира и войны приобретает особую важность вопрос союзников, которых, конечно же, желательно выбирать по идейно-цивилизационным критериям. Следует констатировать, что в этом деле наиболее преуспело англосаксонское сообщество. Между тем «славянский мир» в результате воздействия мягких технологий практически полностью разобщен, т.е. при «гибридных» реалиях многое диктуется политической конъюнктурой, и союзники формируются далеко не только по идейным признакам (см., например, [6]). Поэтому и выявление закономерностей и тенденций в этом вопросе представляется весьма актуальной задачей и заслуживает более детального рассмотрения. С этой целью полезно обратиться к общественному мнению различных стран в вопросе формирования союзнических отношений.

В этом контексте большой интерес представляют результаты глобального опроса, проведенного компанией WIN/Gallup International в ноябре – декабре 2016г. в рамках ежегодного проекта «Конец года» (End of the Year)⁵, в ходе которого респондентам в 68 странах мира был задан следующий вопрос: «Какую из 6 стран с наибольшим военным потенциалом – США, Китай, Россия, Францию, Великобританию и Индию – Вы бы предпочли выбрать своим союзником в случае военного вторжения в Вашу страну?»⁶ Результаты этого опроса ранее были проанализированы и обобщены нами в работах [7, 8]. Здесь же остановимся на аспектах, незатронутых в указанных исследованиях.

Таблица 1. Первые 8 стран, выбравших в качестве военного союзника США, РФ или Китай соответственно, 2016г., WIN/Gallup Int. Степень предпочтения респондентов приведена в процентах, очередность стран – по степени убывания предпочтений.

Основываясь на результатах опроса, в Таблице 1 представлены списки первых 8 стран, которые в качестве стратегического союзника выбрали США, РФ и Китай соответственно. Очередность стран приводится по степени убывания предпочтений респондентов, выражаемых в процентах. В таблице указано также общее число стран, где респонденты отдали свои предпочтения той или иной стране. Например, США были выбраны в 44 странах мира, РФ и Китай в 22-х странах (Великобритания – в 21, Франция – 19, Индия – в 7-и странах). «Выбраны» тут означает, что степень предпочтения той или иной страны много выше, чем величина предпочтения, полученная от респондентов для варианта ответа «ни одна из указанных стран», и выше, чем диапазон ошибки результатов опроса (3%). Как следует из Таблицы, из всех 68 стран, где проводился опрос, только в 10-и странах предпочтение той или иной державы носило ярко выраженный характер – со степенью предпочтения более 65%. Стран, оказавших явное предпочтение Франции, Великобритании или Индии, не оказалось.

Характерно, что семь таких стран выбрали США (Косово, Юж. Корея, Папуа Новая Гвинея, Израиль, Филиппины, Албания и Вьетнам), что свидетельствует о высокой степени ориентации и доверия обществ этих стран к США. Общества всего двух стран с таким высоким доверием относятся к России – Монголия и Армения, и лишь общество Пакистана достаточно однозначно выбрало Китай (72% респондентов). Понятно, что подобное предпочтение является результатом длительного индо-пакистанского противостояния, в котором Пакистан стратегически ориентирован на союзничество с Китаем. Подобное союзничество, подтвержденное не только общественным мнением, но и длительным военно-техническим и экономическим сотрудничеством, следует отнести к разряду реального союзничества.

Второй страной, где Китай набрал заметную долю предпочтения, является Россия (44%), причем саму Россию выбрали 47% респондентов в Китае (Китай – пятая страна, выбравшая Россию). Т.е. взаимное притяжение между этими двумя ядерными странами – членами Совета Безопасности ООН – составляет в среднем 46%. Столь существенное взаимное притяжение и является основой формирования второго по значимости глобального геополитического полюса силы (более подробно см. [8]). Таиланд (3-ая страна, 29%)⁷ и Афганистан (4-ая страна, 22%) находятся в сфере притяжения Китая в основном по экономическим, военно-техническом и коммуникационным факторам⁸. Этому притяжению дополнительно способствует отсутствие сколь-нибудь значимых (например – территориальных) противоречий между ними. А в случае Афганистана оно усиливается реалиями создания системы сотрудничества между Афганистаном, Китаем, Таджикистаном и Пакистаном, призванного, в частности, противостоять возможной уйгурской угрозе и терроризму.

Наличие Сербии в списке стран, выбравших Китай (7-ая страна, 17%), объясняется, на наш взгляд, не столько реальными экономическими или военно-техническими факторами, сколько своеобразной солидарностью сербского общества с Россией и поддержкой стратегического блока РФ-Китай в противовес США и НАТО. Таким образом, позицию Сербии по отношению к союзничеству с Китаем обусловлено стратегическим сближением России с Китаем, нежели реальным союзничеством, основанным на цивилизационной общности и духовной близости.

Иначе обстоит дело в случае союзничества Сербии с Россией, за которую высказались 56% сербских респондентов (3-ая, страна выбравшая РФ). Здесь решающую роль, на наш взгляд, играют исторический фактор и фактор общности славянских народов. Наличие в первой восьмерке выбравших Россию стран еще и трех других представителей славянского мира – Болгарии (42%, 6-ая страна), Украины (33%, 7-ая)⁹ и Словении (30%, 8-ая)¹⁰ – лишь подтверждают такую точку зрения. Характерно, что в конце 2016г. Россию предпочли 33% украинских респондентов, несмотря на практически военное противостояние между этими странами¹¹. Т.е. и здесь важное место занимает цивилизационная близость этих двух народов. Хоть мы и не склоны преувеличивать роль «Славянского братства» в контексте известных политических развитий. Например, 49% респондентов в Польше выбрали США (24-ая страна), еще 10% – Великобританию (21-ая страна), а Россия (и остальные державы) получили менее 3%¹².

Вместе с тем примечательно, что в качестве союзника Россию выбрали как член ОДКБ Армения (67%, 2-ая страна), так и член НАТО Греция (48%, 4-ая страна). На наш взгляд, это является следствием не только общей борьбы этих стран против Османской империи, но и принадлежности к общим византийским ценностям и традициям, которые ныне эти народы стремятся возродить. Наконец, первой страной, выбравшей Россию, является Монголия (71%), а пятой – ядерный Китай (47%), что со всей ясностью подчеркивает азиатско-тихоокеанское измерение второго глобального геополитического полюса силы и обозначает вектор Евразийского интеграционного процесса¹³.

Россию предпочли также 23% респондентов в еще одной стране НАТО – в Турции (11-ая страна, выбравшая РФ), тогда как остальные ведущие военные державы мира, включая США, набрали тут менее 3%. Это обстоятельство, на наш взгляд, является следствием не только заметного охлаждения отношения к США после попытки госпереворота в Турции в 2016г. или общего разочарования Европой в связи с недопуском в ЕС. Подобный результат обусловлен не в малой степени и национальным составом населения самой Турции, разновекторной ориентацией различных этнических и криптонациональных групп (армянских, греческих и других) турецкого общества. Этот вывод подтверждается и тем обстоятельством, что опрос WIN/Gallup Int в Турции проводился на основе национальной репрезентативной выборки. Характерно, что 31% респондентов в Турции на поставленный вопрос выбрали вариант ответа «ни одну из указанных 6 ведущих военных держав»¹⁴.

Наибольшая степень предпочтения США в качестве союзника по данным опроса отмечена в Косово (92%, 1-ая страна из 44, выбравших США), что не удивительно, т.к. именно США (и НАТО) Косово обязано самим фактом своего существования. США выбрали и 66% респондетов в Албании (6-ая страна, выбравшая США, и мотивация тут тоже обусловлена позицией США по Косово). Весьма высока степень предпочтения США в Юж. Корее (81%, 2-ая страна, выбравшая США) и Японии (64%, 8-ая страна), что, разумеется, является результатом реалий региональной геополитики, исторически сложившихся в регионе АТР после Второй мировой и Корейской войн, общей озабоченностью этих стран восхождением Китая и растущей военной мощью Св. Кореи. Высока степень общественной поддержки союзнических отношений с США и в Израиле, где 68% респондентов выбрали США (4-ая страна). О прагматичности респондентов этой страны говорит то, что в преддверии празднования 100-летия декларации лорда Бальфура о необходимости «создания в Палестине национального очага для еврейского народа» за Великобританию здесь высказались менее 3% респондетов. В этом контексте обращает на себя также и следующее обстоятельство.

Среди первых 8 стран, выбравших США нет, ни одной страны «Англосаксонского мира»¹⁵. Наоборот, тут присутствуют две страны-нормализатора¹⁶ группы «Мира иероглифов» – Юж. Корея и Япония, и еще две страны, примыкающие к этому миру, – Филиппины и Вьетнам. И это несмотря на то, что обществу и Вьетнама, и Японии есть что припомнить США. Такое состояние дел свидетельствует, на наш взгляд, об эффективном механизме, выработанном в США и направленном на преодоление исторических обид, комплексному принуждению к союзничеству с собой, и нацеленном в первую очередь на страны-нормализаторы иных миров – «Мира иероглифов», «Мира полумесяца», «Славянского мира» и «Континентальной Европы» (более подробно см. [10]). Характерно, что во время своего большого турне в Тихоокеанскую Азию в ноябре с.г. президент США Д.Трамп посетил Японию, Юж.Корею, Вьетнам и Филиппины. А ранее (в мае 2017г.) он посетил и Израиль. И объясняется это не только общей озабоченностью вопросом наращивания ракетно-ядерного потенциала Св. Кореи или перипетиями арабо-израильского урегулирования. Думается, на более фундаментальном уровне этот маршрут продиктован задачей укрепления глобальных союзнических отношений. Ведь указанные страны составляют более половины первых 8 стран, выбравших США в качестве стратегического союзника.

Как уже отмечалось, среди первых первых 8 стран, выбравших США, нет ни одной страны «Англосаксонского мира»: Канада – на 9-ом, Великобритания – на 11-ом, Австралия – на 23-ем месте. Примечательно также, что и в списке первых 8 стран, выбравших Китай, нет ни одной страны «Мира иероглифов». Зато они присутствуют в списке стран, выбравших США, причем на довольно высоких позициях (см. Таблицу). А вот среди первых 8 стран, выбравших Россию, присутствуют некоторые страны «Славянского мира», но респонденты в странах-нормализаторах этой группы – Чехии и Словении (см. [7]) – все же отдали свои предпочтения США. На наш взгляд, это подтверждает сделанное нами ранее [7, 8] заключение о том, что единственной конфигурацией стран, способной конкурировать с консолидированным «Англосаксонским миром», может быть «Континентальный блок» стран, включающий в себя РФ, Китай, Германию и Иран.

¹ Наглядным показателем этого может служить хотя бы тот факт, что в Германии в начале 1930-х годов проживали 32 нобелевских лауреата – больше, чем в любой другой стране мира.

² Согласно китайским стратегам, для завоевания страны наиболее эффективным средством является внедрение там собственной системы образования.

³ Багдасарян В., Либералы атакуют образование, http://rusrand.ru/tv/globalnyy-process/liberaly-atakuyut-obrazovanie.

⁴ Арутюнян Г., Мультиполярные реалии, Ближний Восток и геноцид в режиме бегущей строки, http://www.noravank.am/rus/articles/detail.php?ELEMENT_ID=12307&sphrase_id=63648. Заметим также, что в этом контексте можно несколько снисходительно относиться к ядерной политике КНДР, которая является своеобразным защитным механизмом от вмешательства других стран, ведь нетрудно представить состояние общества этого далеко не идеального государства после возможной агрессии.

⁵ WIN/Gallup International. End of year 2016. Gallup International/Ромир. 02.05.2017. http://romir.ru/studies/904_1493672400/.

⁶ Всего было опрошено более 66.5 тысяч человек. В каждой стране опрос проводился по национальной репрезентативной выборке. В России полевые работы проводились исследовательским холдингом Romir по городской репрезентативной выборке (1000 респондентов). В Армении – компанией Marketing Professional Group LLC, путем личного опроса городской репрезентативной выборки (1104 респондентов). В среднеазиатских республиках и Грузии опросы не проводились.

⁷ 38% респондентов в Таиланде выбрали США (34-ая страна из 44, выбравших США).

⁸ Согласно авторитетной janes.com, Китай и Таиланд договорились активизировать оборонно-промышленное сотрудничество еще в 2014г., во время визита премьер-министр Китая Ли Кецян в Таиланд. В феврале 2017г. в Таиланде были впервые продемонстрированы элементы китайского зенитного ракетного комплекса KS-1CM. А ранее Таиланд официально подтвердил информацию о закупке китайских танков VT-4.

⁹ 35% респондетов в Украине выбрали США (38-ая страна), 11% – Великобританию (19-ая страна).

¹⁰ 8% респондетов в Словении выбрали Великобританию (11-ая страна).

¹¹ Отметим, что 35% украинских респондентов выбрали США. Таким образом, Украина 38-ая страна из 44, выбравших США, и седьмая, выбравшая РФ.

¹² Добавим, что 32% респондентов в Чехии выбрали США (41-ая страна), 15% – Великобританию (12-ая страна), 6% – Францию (19-ая страна) и только менее 3% – Россию.

¹³ Напомним, что в среднеазиатских респубиках опрос не проводился. С большой долей уверенности можно преположить, что в противном случае и здеь Россия и Китай заняли бы лидирующее положение.

¹⁴ Ситуация такая же и в Иране – 30% респондентов тут ответили аналогичным образом.

¹⁵ Великобритания, Австралия, Канада, Новая Зеландия [10].

¹⁶ Напомним, что страной-нормализатором данной группы стран, мы называем страну(ы) с наибольшим потенциалом НИиОКР в данной группе. Более подробно см. [10].

Источники и литература

1. Арутюнян, Г.А., Критические инфраструктуры и идеология, «21-й Век» //#2, с. 5, 2017.

2. Арутюнян Г.А., Информационные и деиндустриализованные общества //, «21-й Век», #4 (41), с. 5, 2016.

3. Информационная безопасность, (под редакцией Арутюняна Г.А.). – Ереван: Нораванк, 2017. – 316 с. (на арм.яз.).

4. Крауч К., Постдемократия. – М.: Изд. дом Гос.ун-та – Высшей школы экономики, 2010.

5. Adrian Pabst, A post-liberal World? Constructive alternatives to liberal globalization amid the threat of neo-fascism. Special report, DOC Reasearch Institute, 2017.

6. Тер-Арутюнянц Г.А., Многополярная и ассиметричная Холодная война // Вестник Академии военных наук, М., #4(21), с. 23. 2007.

7. Марджанян А.А., Арутюнян Г.А., Союзники на фоне научно-технологического пейзажа. Материалы Третьей международной конференции «Экспорт демократии» и сетевые технологии. Фонд исторической перспективы/РГГУ. Москва, 18 мая, 2017.

8. Марджанян А.А., Научно-информационная политика и гибридные войны. См. настоящий номер журнала.

9. Four NATO Nations Would Pick Russia to Defend Them If Threatened: Poll. Bloomberg News, February‎ ‎17‎, ‎2017. https://www.bloomberg.com/politics/articles/2017-02-17/melania-trump-s-slovenia-would-pick-russian-o....

10. Арутюнян Г.А., Марджанян А.А., Научный ландшафт в полицентричном мире // «21-й Век», #1(42), 2017. http://www.noravank.am/upload/pdf/21VEK_01_2017.pdf.

Возврат к списку

Другие материалы автора