КОММУНИКАЦИИ, ФОРМИРУЮЩИЕ РЕАЛЬНОСТЬ: ОТ “СОВКА” И “ИМПЕРИИ ЗЛА” К СОВРЕМЕННОСТИ. Часть первая

16.12.2020

КОММУНИКАЦИИ, ФОРМИРУЮЩИЕ РЕАЛЬНОСТЬ: ОТ “СОВКА” И “ИМПЕРИИ ЗЛА” К СОВРЕМЕННОСТИ. Часть первая

Георгий Почепцов

Мы живем в мире малых и больших проектов. Малые проекты – наши собственные, а большие человечеству всегда диктовали религия, идеология и государство. Большой проект, который не санкционирован ими, всегда будет носить протестный характер, и они будут с ним бороться.

Из последних примеров: провозгласил себя С. Торопов новым приходом Христа, то есть своим малым проектом вмешался в большой [1]. В результате спецназ ФСБ на вертолетах вывез его из построенного им “города солнца” [2]. И он попал под арест [3]. Непонятно только то, почему ждали двадцать лет. Именно столько его община ожидает наступления конца света, выжить в котором могли только те, кто живут рядом с ним.

Все советское время боролись со “Свидетелями Иеговы”, а теперь и вовсе запретили. И это такой же малый проект, который вступал в конкуренцию с большими – государственным и религиозным [4 – 6]. Я. Кротов говорит о борьбе с ними: “История связана с тем, что “Свидетели Иеговы” отличаются полным отказом от военной службы. Их преследовали и при Гитлере, собственно, в Освенциме первыми обитателями были как раз “Свидетели Иеговы”. Уже с начала 20-х годов ленинское правительство стало ломать верующих, производить селекцию, требуя от баптистов, меннонитов, молокан, свидетелей согласия служить в армии. Баптистов сломали еще при Проханове, то есть в 20-е годы, молокан сломали чуть попозже, а вот “Свидетелей Иеговы” сломать так и не смогли. И с тех пор до наших дней у ЧК, ГПУ, НКВД, КГБ, ФСБ иеговисты – как кость в горле”. То есть конфликтность заложена не столько в религии, как в других сферах.

Точно так не любили конкурентов и чисто идеологических. Первые партии и народные фронты, когда нужно было их продемонстрировать для доказательства демократичности, создавало КГБ, как, кстати, и многие произведения и слова, которые мы слышали из уст известных людей творческих профессий [7 – 10]. То есть ментальное пространство советского человека было явно на замке.

Все это оправдывалось холодной войной. Каждая страна тогда имела свои слова-символы и свои проекты, направленные на разрушение чужих слов и чужих проектов. Проекты функционируют в конкурентной среде, выбор одного из них ведет к борьбе с другим, человечество еще не приучилось к работе с чужими мнениями.

Как слова и проекты работают в нашем ментальном пространстве? Слова-аттракторы собирают вокруг себя “осколки” реальности, превращая случайные информационные и виртуальные потоки в системные. Этот процесс можно объяснить так. Во-первых, все собирается в одном месте ментальности, становясь таким образом более доступным, а то, что быстро доступно, наш мозг признает более достоверным. Во-вторых, неоднозначные явления, даже просто недостаточно определенные, становятся под влиянием такого аттрактора более определенными и более однозначными, поскольку мы сами вписываем в него эту определенность.

Холодная война – это пропаганда. А пропаганда любит менять понимание чужой действительности в сторону большей негативизации, используя для этого даже простые вербальные средства. Гибель СССР реально приблизили переименования типа “империи зла” для внешнего употребления и “совка” для внутренних коммуникаций. Они становились не просто способом видения мира, но и способом разговора о нем. И такие процессы символизации и десимволизации проходят во всех критических точках истории. Революции всегда идут под лозунгами “свободы, равенства, братства”, которые потом все равно в сильной степени остаются недостижимыми целями, но уже в новой социальной структуре.

Это символическое воздействие сложно опровергнуть, поскольку в норме опровержение реально расширяет аудиторию негативной информации, поскольку ее получают и те, кто не слышал ее до этого. В свое время Обаме подсказали, что опровергнуть слух, что он мусульманин, можно не словами, а посещением христианских церквей. Тем самым удалось опровергать, не повторяя обвинения.

У Рейгана было два выступления, направленных прямо на разрушение СССР. Они именуются “империя зла” и “звездные войны. Н. Гингрич пишет: “Назвав Советский Союз “империей зла” Рейган послал четкий сигнал, что Америка бросает моральный вызов, собирается выиграть в психологической информационной войне и делегитимизировать своего противника. Если правительство является злом, как оно может иметь авторитет? Во второй речи Рейган объявил о космической стратегической оборонной инициативе, запускающей научную и технологическую гонку вооружений, которую Советский Союз не мог выиграть. Следует помнить, что идеи Рейгана, как и подход в целом, были столь радикальны в это время, что практически никто не мог принять их за основу разумной политики. В это время более понятными были более консервативная холодная война, как у Никсона и Форда, или более либеральная холодная война, как у Дж. Картера, но большая стратегия против Советского Союза требовала видения Рейгана” [11].

Кстати, в самой речи все это не так явственно присутствует ([12], см. также дискурсивный анализ этой речи [13]). Видимо, это все возникло уже с помощью пропагандистских усилий впоследствии. Много источников утверждают, что термин был подсказан В. Лефевром, правда, в основном ссылаясь на самого Лефевра [14].

Лефевр рассказывал эту ситуацию так: “Как раз в это время я закончил большую работу о двух этических системах, ее приняли к публикации в Journal of Mathematical Psychology. Рукопись читали многие, и я обратил внимание, что воспринималась теория очень лично: люди пытались определить свою принадлежность к той или иной этической системе. И мне пришла в голову на первый взгляд бредовая идея: не сообщить ли жителям Советского Союза, что советская культура основана на второй этической системе? Не подтолкнет ли их это в сторону первой? Я связался с «Голосом Америки» и дал маленькое интервью. Был резонанс, мое имя стало известно в Госдепартаменте. Конечная цель состояла в том, чтобы вовлечь в это дело самого Рейгана. Обрати внимание, на этом этапе никакие американские «службы» задействованы не были: сплошной личный энтузиазм. Я понимал, что у меня появляется реальный шанс очень серьезно подорвать коммунистическую идеологию, изменив сам характер американской пропаганды – направив ее на моральный аспект коммунистической доктрины. При этом мне было ясно, что с коммунистической доктриной не следует бороться, ее нужно «вывести из моды», сделать смешной. Тогда ее просто скинут, как старый халат. Вместе с Людмилой Фостер мы сделали, по-моему, очень хорошую передачу, которая потом в течение трех лет транслировалась на Советский Союз. Английский ее вариант, как я и надеялся, произвел впечатление на помощника Рейгана. В конце 1982-го со мной захотел встретиться Джон Ленчовский, в то время еще совсем молодой человек, но уже советник Рейгана по национальной безопасности. Встреча произошла в кабинете тоже очень молодого Марка Палмера, который руководил в то время Европейским отделом Госдепартамента. Втроем мы детально обсудили совершенно новую идею о возможности мирной ликвидации коммунистической идеологии. Мой план приобретал реальные очертания. Я подготовил краткий меморандум о двух этических системах для экспертов Белого дома. Вскоре состоялось выступление Рейгана, где он назвал Советский Союз империей Зла. За эту фразу я ответственности не несу и даже не знаю, кто ее вставил в текст. Возможно, сам Рейган” ([15], см. также [16]).

Лефевр пишет о различии двух этических систем: “Есть существенная разница между подавлением человеческих прав в Чили и СССР. Она состоит в том, как сам факт подавления интерпретируется в культуре и идеологии данной страны. Чилийские власти ущемляют права граждан, но пытаются это скрыть: в чилийской культуре такое насилие рассматривается как зло и портит репутацию правительства. В Советском Союзе подавление прав человека не рассматривается как насилие. Более того, в советской идеологии, предназначенной для внутреннего употребления, нет самого понятия “прав человека”. Вместо него существуют “права и обязанности гражданина”, причем обязанности преобладают над правами. Следовательно, случаи подавления прав человека интерпретируются как подчинение личных интересов интересам государства – а это оценивается положительно. Тем самым Советский Союз принимает принцип “результат оправдывает средства”, что указывает на его принадлежность ко второй этической системе, тогда как Чили принадлежит к первой” ([17], см. также [18]).

“Империя зла” нужна была, в первую очередь, в качестве пропагандистского инструментария, чтобы сделать более жесткой давление на СССР, а не как поиск компромисса. Это во многом типичный поиск врага. Нам представляется, что для существования и развития СССР важны были “внутренние враги”, для существования и развития США – “враги внешние”. И то, и другое хорошо работает на создание внутреннего единства.

Подобного рода публицистические обозначения легко входят в массовое сознание и долго там живут. Они эмоциональны. А эмоциональность практически невозможно “сбить” рациональностью, поскольку люди в первую очередь подвержены эмоциям. И они обладают большим символическим весом, поскольку это не официальные слова.

Официально и текст, и фраза принадлежат спичрайтеру, никакого Лефевра в этом контексте нет: “Энтони Нолан, главный спичрайтер Рейгана, придумал эту фразу. Нолан также писал речь Рейгана 1982 года перед британским парламентом, с которой он выступил в Вестминстерском дворце, именно она рассматривается как исходная речь Рейгана на тему “империи зла”.

В Лондоне президент также употребил фразу “куча пепла истории”, прогнозируя коллапс Советского Союза. Эту идиому в 1917 году придумал Лев Троцкий, революционный лидер большевиков. Троцкий использовал это, чтобы принизить меньшевиков, умеренную социалистическую фракцию в неспокойное время в России. Спичрайтер Рейгана не забыл иронию, лежащую в основе исторической аллюзии” [19].

Анализируя это выступление Рейгана перед евангелистами. Гуднайт пишет: “Во время идеологических столкновений пятидесятых, а это контекст, где прозвучали эти слова, существовал сплоченный крик для разобщенных членов крайне правых -“лучше мертвый, чем красный”. В представлении Рейгана этот слоган принимает более универсальное значение. Он следует принципу описания коммунизма как “фокуса зла в современном мире”. Будучи империей зла, она страдает, как морально слабые люди всюду, от избытка “желаний”. Как у дьявола ее намерение неумолимо, ему нельзя верить. Ей удается создавать призывы, которые кажутся разумными, тогда как каждый компромисс просто помогает ему расти. Если Советский Союз поддерживает ядерное замораживание, выводом должно стать, что все, кто за замораживание, виновны в создании обмана. Быть нейтральным нельзя во время ведения духовного конфликта. Всех лояльных граждан призывают занять нужную позицию” [20].

Кстати, все внимание историков находится почему-то на этом выступлении перед евангелистами, хотя первое выступление по поводу “империи зла”, нам представляется более сильным именно политически [21]. И о нем мы еще поговорим.

Во всех подобного рода противостояниях слово перестает быть просто словом, оно становится символом. И от этого символа нет и не может быть защиты, он живет в своем собственном поле. Властная Беларусь пользуется особыми терминами для обозначения своих протестующих – “змагары”, “протестуны”, точно так, как Россия обозначала украинские войска словами “бандеровцы” и “каратели”.

Такие слова-символы начинают формировать под себя реальность, которая выстраивается в соответствии этим видением. Точно таким более мирным примером был термин “суперхищники”. Он появился в ноябре 1995 г. в статье в журнале The Weekly Standard [22]. Здесь речь шла о чернокожих детях, совершающих преступления. И автор подсчитал процент этих преступлений, чтобы подсчитать их в будущем. Как считается все это имело серьезные последствия: “Язык суперхищников начал процесс, который позволил остановить наше чувство эмпатии в отношении молодежи другого цвета кожи” [23]. Слово в результате порождает мир, соответствующий этому слову.

Перед нами прямая онтологическая интервенция, которая изменила модель мира. Точно так Black Lives Matter уже в наше время существенно трансформировала американскую модель мира, но уже в другую сторону. Интересно, что в этом обнаружили и “кибер-руку Москвы”, заинтересованной в раздувании расовых столкновений в США [24 – 28].

Сегодняшний мир поляризации и гиперполяризации “стреляет” именно по модели мира, делая это достаточно успешно, поскольку соцсети не имеют тех ограничений, которые были у традиционных медиа [29 – 30]. Люди из своих “информационных пузырей” не допускают существования никакого другого мнения.

Символы очень важны политически, поскольку в них есть отсылка на модель мира. Сегодня Лукашенко, например, борется с бело-красно-белыми флагами, пользуясь советскими аргументами: “Лукашенко заявил, что и подумать не мог, что театр имени Янки Купалы, «который был в годы войны увешан БЧБ-флагами, будет под этими флагами в этом году». И отметил, что не намерен терпеть «эту фашистскую символику в Минске” [31]. Хотя не только Украина, но и Россия вернула себе флаги прошлого, не глядя на то, что ими во время войны пользовались и другие. У него такая история: “В христианской символике широкая красная полоса (или крест) на белом поле символизировала кровь Христа. Однако бело-красно-белый стяг имеет конкретного автора. Флаг создал в 1917 Клавдий Дуж-Душевский. К нему, молодому архитектору, выпускнику Петербургского горного института и талантливого театрального деятеля, обратилась белорусская общественность Петербурга с просьбой разработать эскиз национального флага” [32].

Модель мира является самым важным объединяющим население началом. Можно сказать, что общая модель мира делает из населения народ. На ней базируется не только идентичность в головах, но и идентичность поведения, которая становится особенно важной в критических точках: от ситуации войны до не менее важной ситуации голосования на выборах. Чем сильнее единство внутри, тем сильнее страна для действий снаружи.

rezonans.kz

Возврат к списку

Другие материалы автора