МУЛЬТИКУЛЬТУРАЛИЗМ И РЕЛИГИЯ
Суть концепции
Последние годы концепция мультикультурализма занимает все более важное место в теории и практике как международных отношений, так и внутренней политики многих стран. В США она пришла на смену некогда чрезвычайно популярной концепции «плавильного тигля» (melting pot): там долгое время полагали, что все приехавшие в эту страну рано или поздно превратятся в американцев, к чему приезжие и сами стремятся. «И мы поможем им в этом», - сказал еще А. Линкольн. Во второй половине ХХ века концепция стала давать сбой: выяснилось, что пришельцы не очень-то хотят расставаться со своей идентичностью, в первую очередь религиозной. О всеобщем переходе на западные стандарты говорили и европейские мыслители. Они исходили и во многом исходят сейчас из идеи превосходства европейской культуры, которая мыслится как цель и идеал для всего остального мира. Они верят в поступательное развитие человечества, и «ступать» всем придется по пути, которым прошла пока только западная культура. Русская мысль большей частью уповала на грядущее слияние человечества в гармоничное целое. Вспомним бессмертные пушкинские строки: «Когда народы распри, позабыв, / В великую семью соединятся…». Убежденность в грядущем неминуемом слиянии всех народов и культур в единое гармоничное целое, которое вберет в себя все лучшее из национальных культур, была присуща и временам коммунистическим.
Но еще В.С. Соловьев говорил не о слиянии культур, а, напротив, о том, что «...национальные различия должны пребыть до конца веков; народы должны оставаться на деле обособленными членами вселенского организма». Он считал, что ни один народ не может претендовать на особое отношение к нему Всевышнего и полагать, что на других Его любовь не распространяется. (Особый случай - отношения Бога с еврейским народом, но это вопрос богословский.) «Во всех племенах, - писал он, - есть люди негодные и зловредные, но нет и не может быть негодного и зловредного племени» (В. С. Соловьев. Сочинения в двух томах. М., 1989, Т.II, с. 241, 281). А наш современник А.И. Солженицын писал: «…исчезновение наций обеднило бы нас не меньше, чем если бы все люди уподобились, в один характер, одно лицо. Нации – это богатство человечества, это обобщенные личности его; самая малая из них несет свои особые краски, таит в себе особую грань Божьего замысла» (А.И. Солженицын. Публицистика в трех томах. Т.1. Ярославль, 1997, с.16).
Контакты и смешение культур имели место всегда, но в последнее время эти процессы пошли ускоренными темпами и заняли важное место в научном дискурсе, где и появился термин мультикультурализм. Люди разных религиозных убеждений, разных принципов жизнеустройства, разных этносов, культур все чаще живут вместе, оказываются соседями, вынуждены как-то общаться и общение это не всегда протекает гладко. Мульткультурализм как раз занимается проблемами, вытекающими из факта совместного проживания разнородных человеческих групп, из необходимости взаимного приспособления друг к другу. Википедия дает ему такое определение: «Политика, направленная на развитие и сохранение в отдельно взятой стране и в мире в целом культурных различий, и обосновывающая такую политику теория или идеология».
Мультикультурализм отрицает иерархию культур, деление на центр и периферию, утверждает примат горизонтальных связей над вертикальными, что некоторым образом сближает мультикультурализм с постмодернизмом.
На первый взгляд все звучит вполне корректно и вряд ли у кого может вызвать возражения. Но как только дело доходит до полновесного теоретического обоснования или практического воплощения концепции мультикультурализма, начинаются сбои, и трудности встают неисчислимые. О них свидетельствуют трагические события 11.09.2001 в США, взрывы в Мадриде и Лондоне, беспорядки во французских городах осенью 2005 г. и в Лондоне в 2011 г., террористические акты в России.
Общество не может не реагировать на культурное многообразие, и реакции эти бывают разные. На одном полюсе - апартеид, запрет даже на соприкосновение представителей различных этносов, религий и культур (в свое время Ганди вышвырнули из вагона «для белых»). К апартеиду примыкает изоляционизм, отказ чужеземцам в праве на въезд в страну – так, Япония почти на два века затворилась от всякого внешнего влияния и за очень редкими исключениями не пускала иностранцев к себе. Но, во-первых, исключения все же были (нужно было знакомиться с европейскими достижениями в военном деле), а во-вторых, в наше время полная изоляция невозможна даже в Северной Корее. Слишком много соблазнительных сведений о других культурах дают СМИ, торговля, туризм.
Какие-то контакты и даже какое-то сотрудничество были всегда. Не говоря о том, что в современном мире все сильнее заявляет о себе (во всяком случае на Западе) противоположная тенденция, предполагающая ассимиляцию разной степени – от невозбранного соприкосновения до полного слияния. Но ассимиляция процесс всегда двусторонний, даже при враждебных контактах обе стороны волей-неволей заимствуют что-то друг у друга. В наше время очень часто пришельцы не хотят меняться в такой степени, какой требует принимающее общество. Пример – сложности на Западе с хиджабом для мусульманок, расстаться с которым «религия не позволяет».
На Западе реакция на такое поведение приняла две крайние формы. Первая: пусть носят, что хотят, у нас полная свобода. Вторая: для подлинной свободы надо как раз запретить всё, что свидетельствует о религиозной принадлежности, и не только хиджаб (паранджу, бороду, пейсы и т.д.), но и кресты, распятия, Библии и т.д. Т.е. ввести равенство в «нерелигиозности», полный лаицизм (светскость): ведь если разрешить всем внешние атрибуты религии, то неизбежна борьба, а если их запретить всем, то тут полное «равенство в отсутствии» и никакой борьбы не будет – не за что бороться. Отсюда вызывающие столько недоумений запреты на Западе на христианскую символику, на публичную демонстрацию своих религиозных предпочтений политиками, на празднование религиозных праздников и т.п.
Равенство культур?
Сторонники и противники мультикультурализма расходятся во многом. Профессор Чандран Кукатас из Лондонской школы экономики в работе «Теоретические основы мультикультурализма» пишет: «… надо распахнуть двери для всех, кто хочет стать членом нашего общества, а степень ассимиляции должна определяться желанием и способностью каждого отдельного индивида». На первый взгляд звучит убедительно. Однако противники и мультикультурализма, и ассимиляции указывают, что тут предполагается, будто в обществе нет «господствующей культуры», а принять это трудно – элементарная добросовестность требует признать, что культура принимающей страны все-таки должна обладать некоторыми преференциями.
Тот же автор идет дальше и пишет, что «…к разнообразию следует не просто относиться толерантно — его нужно укреплять, поощрять и поддерживать, как финансовыми средствами (при необходимости), так и путем предоставления культурным меньшинствам особых прав». Идея мультикультурализма была особенно популярна в странах ЕС, она предполагала и даже требовала включения в его культурное пространство элементов культуры пришельцев из «третьего мира», прежде всего из бывших колоний – тут сказывалось чувство вины. Но одновременно выражалась не всегда открыто признаваемая надежда на то, что в конце концов пришельцы признают преимущества западной культуры и образа жизни и примут их.
Противники же мультикультурализма считали и считают, что результат будет иным: такое включение разрушит традиции Запада, подорвет его культурные устои. Оно может повышать культуру пришельцев, но неизбежно понижает культурный уровень страны, куда они прибывают. И уезжать они не хотят, как писал Патрик Бьюкенен в работе «Смерть Запада»: «Между вражеским набегом и иммиграцией разница только одна: враги придут и уйдут, а иммигранты останутся». И многие согласны с ним. Большой резонанс вызвала книга Тило Саррацина с говорящим названием «Германия самоликвидируется». А массовое убийство норвежцем Брейвиком своих соотечественников с целью предупредить европейцев об угрозе, исходящей от непрошенных пришельцев, вызвало настоявший шок.
Противники мультикультурализма указывают, что, как правило, пришельцы не понимают и не принимают ассимиляции и сопротивляются ей, хотя разные народы в разной степени. Нетрудно сказать, что лучше всего распахнуть двери перед всеми, кто желает войти в культуру принимающей страны, предоставив таким желающим самим определять степень своей культурной ассимиляции. Но как только дело доходит до практики, в общине пришельцев возникают колоссальные разногласия: пришельцы расходятся в определении того, что хорошо и правильно, а что нет.
Если считать многообразие культур богатством, то приходится признать, что богатство это очень непростое, и сопряжено с большими проблемами и с большой ответственностью. Оно предполагает неодинаковость «исторического служения» разных народов, что дает людям основание говорить, что именно их вера, их культура, их народ предназначены к выполнению каких-то более важных «мировых» задач, а потому прочие народы должны с этим считаться, а если не считаются, то можно и силу применить. Такого рода суждений человечество знает немало и имеется богатый, но печальный опыт навязывания своих взглядов другим. Этот опыт настоятельно требует проявлять величайшую осмотрительность, но как раз ее-то и не хватает.
Идея, согласно которой никакой единой истории человечества нет, а цивилизации суть своего рода монады, сопротивляющиеся взаимодействию с другими цивилизациями, хотя и в разной степени, имеет не так уж мало сторонников. Они полагают, что одни культуры принципиально отторгают любые заимствования, тогда как другие относительно безболезненно «жнут, где не сеяли». Но и такие культуры проявляют неуступчивость в том, что касается взгляда на предназначение человека и его место в мире, и это серьезно подрывает перспективы глобализации.
Проявляется скептицизм и относительно неизбежности европейского пути для всех. Среди скептиков такие крупные ученые, как Хабермас, который писал: «…западноевропейский путь развития, специфический рационализм которого признавался некогда моделью для всего остального мира, представляется сегодня скорее исключением, чем правилом, то есть неким "девиантным маршрутом". Это мы, а не они пошли по Sonderweg [особому пути]».
Мало того: некоторые заходят так далеко, что объявляют как раз европейское развитие гибельным для человечества, уподобляя его онкологическому заболеванию: последнее представляет собой неконтролируемый и неуправляемый процесс деления клеток, приводящий к образованию злокачественной опухоли, в конце концов, душащей организм. Такой опухолью и является западная цивилизация, ибо безудержный рост, составляющий, по мнению многих, суть западного развития, приведет к неизбежной катастрофе.
Но и поклонников концепции мультикультурализма немало. Место и время ее рождения известны точно. Это Канада, год 1971. К тому времени в этой стране остро обозначились сепаратистские тенденции части франкофонного населения, и их надо было как-то сгладить. Плюс к этому появилось великое множество приезжих из самых разных частей света. И именно в Канаде проблему сосуществования разных людских сообществ сформулировали в терминах мультикультурализма, под которым разумели положительное отношение к наличию в обществе разных этнических, конфессиональных и культурных групп, а главное, адаптацию всех институтов государства и общества к такому многообразию.
В 1986 г. был принят Employment Equity Act, а в 1988 г. - Canadian Multiculturalism Act - законодательные акты, закрепившие политику мультикультурализма в социальной, экономической и культурной областях. На первых порах их практическое применение дало впечатляющие результаты - настолько впечатляющие, что ЮНЕСКО признала Канаду лидером в развитии политики мультикультурализма и стала рассматривать ее в качестве образца для других стран.
Радиостанции в крупных канадских городах вещают на итальянском, украинском, немецком, греческом, португальском и китайском языках - разумеется, помимо английского и французского (заметим, что преобладали все же европейские языки). Бесчисленное множество кабельных телевизионных каналов делают передачи на разных языках. Только в Торонто более 100 периодических изданий выходит более чем на 40 языках. Большую положительную роль играет система квотирования. Все это меры, полагают в Канаде, не разъединяет канадцев, а сплачивает их.
Однако с обострением проблемы иммиграции зазвучали и скептические голоса, и не только в Канаде, но во всех странах Запада. Несмотря на широковещательные декларации о положительном отношении к пришельцам и их культуре, изначально предполагалось, что они обязаны уважать культуру (в самом широком смысле, в том числе культуру повседневного быта) страны, в которую прибыли. Нельзя в европейском городе выливать помои на улицу перед домом, что делали хозяйки во многих азиатских странах. Однако оказалось, что отучиться от этого не просто. Вообще же возникает множество вопросов: на каком языке общаться, какие праздники праздновать, как одеваться, как вести себя на публике и т.д.
Другие сложности
Есть более высокие материи. Основной ценностью западной культуры и общества многие полагают утверждение личности, ее прав и достоинства. Между тем мультикультурализм во главу угла ставит не личность, а некое сообщество – религиозное, этническое, культурное. Причем общность веры чаще всего служит главным структурирующим элементом такого сообщества, тогда как в странах западной культуры значение религиозных связей явно слабеет, начиная с XVI века. В них усилился процесс секуляризации, т.е. вытеснения религии из многих сфер государственной и общественной жизни. В западных странах утвердился принцип свободы совести – право исповедовать любую религию или не исповедовать никакой.
Естественно, пришельцы из стран третьего мира не знают этого принципа, более того, в рамках своей традиционной культуры они часто не могут его и помыслить. Они никак не могут примириться с тем, что их вера теряет свою ведущую роль во всех сферах жизни, даже в быту и следуют привычным нормам, чем резко отличаются от коренного населения. Встал вопрос о приведении их «к общему знаменателю», что требовало какого-то государственного вмешательства, чему, естественно, сопротивлялись религиозные авторитеты. В западных странах вновь вспыхнули споры об отношениях церкви и государства. Требование принять европейские нормы мусульмане, например, воспринимали как требование войти в западное общество без ислама, что для них было заведомо неприемлемо. Они стояли и стоят на том, чтобы вопреки пословице, прийти в чужой монастырь со своим уставом.
На Западе многие восприняли это как нешуточную угрозу, полагая, что принятие принципа мультикультурализма действительно разрушает единое юридическое пространство страны: неписаные законы своего культурного (большей частью, повторим, это значит – религиозного) сообщества ставятся выше писаных общегосударственных, государство как бы «сдает» индивида, личность его группе, лишая своей защиты.
В принципе мультикультурализм - это сохранение, прежде всего, групповой идентичности, обычно в ущерб идентичности индивидуальной: индивид оказывается лишенным права принять новую идентичность. Этот принцип наделяет правами сообщества, но лишает индивида права отказаться от собственных традиций. Получается, что у иммигрантов в современных западных странах традиционная группа лишает личность права свободного выбора своей идентичности, на чем стоит вся концепция западной личности.
И под вроде бы благовидным предлогом сохранения многообразия культур подрываются основы современного западного общества, в него возвращается архаичный принцип господства группы над индивидом, причем в первую очередь как раз религиозной группы. Ей предоставляется право «управлять» своими членами: обучать их, применять к ним дисциплинарные меры, отчасти, а то и целиком ведать их гражданским состоянием, словом, осуществлять те функции, которые в современном обществе признаются только за государством и его институтами.
Противниками мультикультурализма, по слову Хабермаса, «…культурные образы жизни воспринимаются как семантически закрытые универсумы, каждый из которых придерживается собственных стандартов рациональности и представлений об истине. Такой подход приводит к мысли, что каждая культура существует сама по себе, как семантически запечатанная монада, неспособная вести диалог с другими культурами. Если не считать неустойчивых компромиссов, единственной альтернативой, которая могла бы привести к прекращению конфликтов между культурами, является в таком случае либо подчинение, либо обращение (конверсия)» (Указ. соч.) Однако большинство исследователей согласно с тем, что все же имеет место взаимопроникновение культур. Если немцы жалуются, что турки даже в третьем поколении остаются теми же турками, в самой Турции эти сменившие страну проживания выходцы уже воспринимаются как основательно «тронутые» Западом.
Раньше исходили из дилеммы: «или – или», или пришелец остается чужаком, или принимает нормы страны пребывания, теперь на смену ей приходит идея адаптации и диалога. Перед современным человеком, живущим на Западе, не стоит выбор «гомогенность или многообразие». Появились люди и лидеры, которые научились жить на пересечении того и другого, они одновременно «и там, и там», и в центре и на периферии, легко «вплетаются» в любую из представленных в обществе (суб)культур (а если надо, то и «выплетаются»). Для них образцом современного лидера является 44-ый президент США Барак Обама, относительно идентичности (даже религиозной) которого идут споры, что совсем недавно было немыслимым.
Проблема толерантности
В конце концов проблема мультикультурализма неизбежно упирается в проблему толерантности, терпимости, которая тоже занимает все более важное место в международных отношениях и не только. (С 1995 г. по инициативе ЮНЕСКО ежегодно 15 ноября отмечается «День толерантности», а в 1993 г. был проведен «Год толерантности»). Википедия определяет толерантность (от лат. tolerantia — терпение) в социологии как «Терпимость к чужому образу жизни, поведению, обычаям, чувствам, мнениям, идеям, верованиям». Без толерантности мультикультурализм как практика просто не может существовать. Первоначально потребность в ней ощутили еще могучие древние империи, которые убедились, что покорить народы при помощи меча можно, а вот править ими только мечом нельзя: приходится принимать во внимания их обычаи, а главное – веру. Но как раз религиозная толерантность встречала яростное сопротивление – Ветхий Завет полон проклятий в адрес иудейских царей, которые терпели чуждые религии и похвал в адрес тех, кто жестоко искоренял их. Однако в Коране сказано: "Нет принуждения в религии" (Коран 2:257) и сторонники мультикультурализма и терпимости возлагают на этот стих большие надежды.
Новый Завет вводит принцип раздельности Божьего и кесарева: «…отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф 22,21). Далеко не сразу, но он вошел в сознание христиан. Горький опыт Тридцатилетней войны показал, что толерантность совершенно необходима для сколько-нибудь нормального существования государств, в которых население исповедует разные веры, пусть и одного корня. Она необходима просто для того, чтобы человек мог открыто высказывать свои религиозные взгляды, без чего жить невозможно.
Работа над новозаветным положением о раздельности Божьего и кесарева привела к утверждению принципа отделения церкви от государства, который постепенно распространился во всем западном мире, а в наше время и за его пределы, войдя в ряд важных международных документов. Наряду с этим был провозглашен принцип секуляризации, т.е. вытеснения религии из государственной и общественной жизни.
В СССР религии подвергались преследованиям, но нельзя сказать, что принцип мультикультурализма ему был совершенно неизвестен – «Дружбе народов» уделялось большое внимание. И хотя тут было немало извращений, от этой дружбы остался не только фонтан на ВВЦ. Как минимум эта идея не без успеха сглаживала культурные антагонизмы, ее благотворное воздействие сказывается по сей день, к ней по-прежнему апеллируют в некоторых республиках СНГ, ностальгируют по ней и в России. Толерантность предполагает умение подавлять архаичные импульсы отторжения и демонизации Другого, которые на заре истории человечества были, видимо, присущи практически всем представителям вида homo sapiens, но которые по мере роста цивилизованности подавлялись и вытеснялись в подсознание. Однако, как показывает опыт, не исчезали совсем: при случае эти древние инстинкты неприятия чужака вполне способны возрождаться, и даже выходить на первый план. И чтобы предотвратить такой печальный ход событий, и нужна толерантность, нужно «уступать друг другу». В самом примитивном виде толерантность сводится к нехитрому житейскому правилу «живи и давай жить другим», в усложненном она означает также норму цивилизованного компромисса между конкурирующими культурами и требует признавать право другого на свою веру, убеждения и просто образ жизни. Причем такие уступки вовсе не означают положительную оценку чужой культуры и ее принятие. Особенно это касается веры: верующий человек изначально не может признать чужую веру равной своей – иначе он просто неверующий. Толерантность свидетельствует о том, что человек столкнулся с чем-то, что представляется ему «неправильным», но он согласился это терпеть. Как говорил Хабермас в цитированном труде «…поскольку он (другой И.П.) наделен равными правами, в политической сфере создается ситуация, при которой каждый отвечает за свои действия перед каждым». Поскольку все люди созданы по образу и подобию Божию, многие христианские богословы считают равенство прав библейским принципом, христианин не может не признавать его.
Однако многие идут дальше. В идеале, говорят они, подлинная толерантность есть результат не снисхождения и не принуждения, но свободного выбора. Между тем далеко не все готовы сделать его, почему и нужны какие-то юридические нормы, регулирующие поведение по отношению к представителям иной культуры, веры, обычаев. И в 1995 г. ЮНЕСКО приняла «Декларацию принципов толерантности», (ее подписали 185 государств, включая Россию), где сказано, что она означает «…уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности. Ей способствуют знания, открытость, общение и свобода мысли, совести и убеждений. Толерантность — это свобода в многообразии. Это не только моральный долг, но и политическая, и правовая потребность. Толерантность — это добродетель, которая делает возможным достижение мира и способствует замене культуры войны культурой мира».
Звучит обнадеживающе, но в странах-подписантах встречается не так уж мало людей, отказывающихся признавать толерантность добродетелью, особенно религиозную толерантность, которая, говорят противники религиозной терпимости, обычно означает религиозное равнодушие. Некоторые христиане неохотно соглашаются с тем, что человека – носителя иной религии уважать еще можно, ибо и он создан «по образу и подобию», но все же чаще это пустая декларация. А вот иную религию уважать нельзя ни под каким предлогом, и разубедить в этом трудно.
Всякий искренне верующий сознательно или бессознательно исходит из принципа: «Настоящий Бог – это мой Бог, твой бог – ложный, а с ложными богами я обязан бороться, этого моя вера требует». В наше время предпринимаются попытки преодолеть этот взгляд, но успехи на этом пути пока не очень велики, в лучшем случае толерантность есть согласие терпеть явную неправоту, а это психологически некомфортно.
Верующие вопрошают: «Разве истина не одна? Зачем поддерживать многообразие лжи?» Противники мультикультурализма и толерантности говорят, что они нетерпимы потому, что истина нетерпима, а вот религиозная толерантность есть не что иное, как сознательное смешение добра и зла. Мятежный католический кардинал Лефевр говорил: «Нельзя вступать в диалог с франкмасонами и с коммунистами, потому что с дьяволом не ведут диалогов». Сказано сильно, но еще Рабиндранат Тагор сказал: «Если вы закроете двери перед всеми заблуждениями, истина также останется снаружи». Истина нуждается в контексте терпимости, из нетерпимых обществ она просто изгоняется и не может в них существовать, о чем неопровержимо свидетельствует исторический опыт человечества.
В России призывы к отказу от толерантности звучат нередко. Так, епископ Пермский в феврале 2009 г. выступил с открытым письмом, в котором писал, что «Толерантность - это когда тебя выживают из твоего дома, а ты не сопротивляешься…», и означает она, в сущности, «…навязывание исподволь совершенно иной, чуждой российскому обществу культуры, в основе которой лежит протестантская этика, культивирующая индивидуализм… Таким образом, вместе с навязываемыми нам заморскими принципами толерантности в сознание российского общества пытаются внедрить готовность беспрекословно признавать и принимать противоречащие нашим христианским принципам убеждения и взгляды, которые отличаются от наших собственных и никогда нами не разделялись и не одобрялись»
Вообще же свобода отнюдь не сводится к свободе творить все, что угодно, как нередко трактуют западные свободы в России. Такое бывает, но такое обязательно встречает отпор - в первую очередь самих западных христиан, что не всегда замечают. Это приводит к огульному отрицанию всего западного опыта, что было подмечено В.В. Набоковым, который писал: «Для некоторых первое дуновение свободы - когда они видят небрежно развалившихся в креслах американцев: ноги вытянуты, руки в карманах. Но, к сожалению, они не способны почувствовать в этом одно из проявлений демократии. Они думают, это некультурно. Они говорят: «Американцы… ну что с них взять» (ИЛ № 7, 2003). У американцев есть кое-что помимо манеры класть ноги на стол.
Опасения по поводу мульткультурализма вполне объяснимы. Он, как и сопряженная с ним толерантность, предполагают уважительное отношение к иной этнической и религиозной самобытности, к другим культурам обычаям и образу жизни, к иным нравственным ценностям и мировоззренческим убеждениям. Но требовать уважения едва ли продуктивно, можно лишь призывать к нему, ибо трудно уважать то, что внушает страх, неизбежно порождающий неприятие. В конце концов, отказ индивида от протеста против убеждений, которые ему представляются неприемлемыми, противоестествен.
И не только в сфере религии. В настоящее время толерантность находит свое выражение в политкорректности, которую тоже неласково встречают в России, где в ней по большей части видят лицемерие. Не без оснований указывают, что политкорректность приводит к неспособности называть вещи своими именами, что отнюдь не способствует диалогу, напротив, препятствует ему. От первоначального требования соблюдать приличия она разрослась до чрезвычайно разветвленной карательной системы запретов, до стремления избегать всего, что может быть воспринято как оскорбление, что чрезвычайно затрудняет откровенный обмен мнениями.
Официальные документы Российской Федерации говорят о необходимости поддерживать и культурное многообразие, и дух толерантности. Так, в «Стратегии национальной безопасности России до 2020 года», утвержденной Указом Президента РФ от 12 мая 2009 г. подчеркивается необходимость сохранения и развития «…самобытных культур многонационального народа Российской Федерации…» и обеспечения эффективности «…государственно-правового регулирования поддержки и развития разнообразия национальных культур, толерантности и самоуважения».
Перспективы
Сохранить разнообразие культур, и обеспечить толерантность невозможно без диалога религий. Еще важнее обеспечить терпимое отношение к носителям иных религиозных взглядов на уровне простых верующих. Христианство проделало большой путь от религиозных войн до принципа свободы совести.
Смягчение межцерковных отношений в христианстве несомненно. После Второй мировой войны католики в США ощущали себя преследуемым религиозным меньшинством, а полтора десятилетия спустя президентом избрали Джона Кеннеди, католика. В России «клятвы» на старообрядцев, наложенные Большим Московским Собором 1666-67 гг., были отменены еще синодальным решением от 23/10 апреля 1929 г., и это решение подтвердил Собор РПЦ 1971 г. Тем не менее в отношениях старообрядцев и новообрядцев не все гладко.
Для торжества мультикультурализма очень важны отношения между мировыми религиями. Давно замечено, что монотеистические религии отличаются большей нетерпимостью. Тут особенно выделяются авраамические религии - иудаизм, христианство и ислам, которые друг к другу относятся очень непримиримо, несмотря на имеющиеся точки соприкосновения.
Попытки доказать, что Бог Библии и Аллах Корана - один и тот же Бог предпринимаются, но они едва ли могут рассчитывать на успех. Тем не менее, жизнь требует активизации межрелигиозного диалога,– уже сейчас даже самые непримиримые приверженцы мировых религий все чаще говорят о том, что встреч и общения не избежать, причем ревностные сторонники общения придерживаются наполеоновской тактики: «главное – ввязаться в диалог, а там посмотрим».
Пока все–таки ни в теории, ни в практике мультикультурализма особых достижений нет. Дела настолько плохи, что в октябре 2010 г. Ангела Меркель заявила: «…наш подход состоял в мульткультурализме, в том, что мы будем жить рядом, и ценить друг друга. Этот подход провалился, совершенно провалился» («Независимая газета», 18.10.2010).
Три месяца спустя ее примеру последовал премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон, который был более многословен. «В соответствии с доктриной государственного мультикультурализма, - сказал он, - мы поощряли представителей различных культур жить обособленно друг от друга и от господствующих в обществе ценностей… Я произношу это как обвинительный акт нашему подходу к решению этих проблем в прошлом… Вместо того чтобы поощрять людей к обособленной жизни, мы нуждаемся в ясном общенациональном сознании… нам нужно меньше пассивной толерантности, нам нужно показать мускулы». (НГ-Религии 16.02.2011)
Откликаясь на заявление Кэмерона президент Франции Саркози сказал: «…правда в том, что мы во всех наших демократических сообществах слишком сильно озабочены идентичностью тех, кто приезжает, и недостаточно – идентичностью тех, кто их принимает... Французское национальное сообщество не хочет менять свой образ жизни, равенство между мужчинами и женщинами, свободное посещение девочками школы» (Там же). Считается, что этими заявлениями лидеров ведущих стран Европа расписалась в крахе попыток ввести мультикультурализм.
Высшие государственные деятели России не разделяют этого пессимизма. Дмитрий Медведев на заседании Госсовета России 11 февраля заявил: «В Европе стало модно говорить о крахе политики мультикультурализма. Дескать, это не тот курс, который направлен на гармоничное развитие разных культур в одной стране, где существует ведущий этнос; это бессмысленно делать; лучше, чтобы все иные культуры развивались только в русле традиций и ценностей ведущего этноса. Я считаю, что для нашей страны это было бы весьма существенным упрощением… Конечно, основополагающие традиции страны необходимо уважать… В нашем государстве, как ни в каком другом, подчёркиваю, существует уникальный опыт совместного проживания и развития различных этносов и культур, которые взаимно обогащали друг друга, помогали друг другу в самые драматические периоды своего развития включая военный период. (http://президент.рф/новости/10312).
В августе того же года Д.А. Медведев подтвердил основные положения этого заявления, добавив, что «Россия – это чрезвычайно сложное в этническом плане государство, с большим количеством народов и конфессий. И для нас вопрос сосуществования различных народов – это не вопрос приезжих, которые так или иначе появляются в любом государстве и в России тоже. Это вопрос внутренней гармонии, которая создавалась на протяжении столетий…(www.президент.рф)
Но и в России некоторые достаточно влиятельные круги выступают против мультикультурализма. В частности, Патриарх РПЦ Кирилл заявил: «То, что сегодня происходит в мире, свидетельствует о том, что концепция мультикультурализма не оправдывает себя. Мира не достигается: то, что мы сегодня имеем в Западной Европе, свидетельствует об этом очень наглядно… в стакан сливают различные компоненты, чтобы сделать коктейль, но встряхнуть не получается. Компоненты есть, а коктейля нет. Может быть, не надо было сливать?.. Невозможно из турка или араба сделать англосакса, даже если очень постараться» ("Интерфакс-Религия" 14.03.2011 16:09)
Потом последовали заявления, смягчающие резкость слов патриарха. В частности, протоирей Всеволод Чаплин, выступающий как официальный представитель РПЦ, заявил, что в России была и будет настоящая многокультурность, когда "люди разных религиозных взглядов, разных традиций, разного образа жизни, разных социальных устоев… умели существовать в рамках одной страны". ReligioPolis 17.03.2011).
Следует признать, что в теории мультикультурализма так и не выработано концепция совместного существования, сколько–нибудь убедительная и приемлемая пусть не для всех, то хотя бы для значительной части исследователей. Но неослабевающий (скорее нарастающий) интерес к этой проблематике внушает некоторый оптимизм – чувствуется, что потребность в ней очень велика, рост спроса на взаимопонимание дает надежду на то, что он будет как-то удовлетворяться.
Однако с самого начала следует признать, что рассчитывать на то, что принадлежность к той или иной культуре или религии потеряет для человека значение, не приходится, сколько бы ни говорили о желательности такого развития. Общество как конфедерация равноправных культурных общин, каждая из которых управляется своими законами, но при этом они не вмешиваются в дела друг друга, все же маловероятно. Обязательно должна быть какая-то структура, способная регулировать отношения между этнокультурными единицами.
Поговаривают о совершенно новых идеях, которые дадут новые решения. Некоторые религии - даже о приходе нового мессии, потребность в котором многие верующие ощущают очень остро. Говорят и о появления совершено новых вызовов, которые отодвинут на второй план проблемы, связанные с мультикультурализмом и противостоянием религий (вроде космической катастрофы и конце света или даже появления инопланетян, которые и займутся проблемами сосуществования культур). Не стоит относиться к таким подходам свысока - все это проявления глубокого кризиса. Теоретические брожения и не совсем адекватные практические действия свидетельствуют о том, что мультикультурализм, глобализация и связанный с ними комплекс философских и политических идей есть попытка дать ответ на какие-то очень важные вызовы современности.
Арнольд Тойнби, самый выдающийся исследователь мировых цивилизаций, полагал, что они отнюдь не вечны. «Возможно, - писал он, - попытка человека построить цивилизации - всего лишь одна глава в истории повторяющейся встречи человеком c Богом» (Arnold J. Toynbee. A Study of History. Abriddgement. Vol.2. N.Y, 1957, p.263). И если так, то не являются ли дебаты о мультикультурализме попыткой начать, так сказать, «следующую главу» в этой истории? Не является ли мультикультурализм попыткой (пусть пока не совсем удачной) найти выход из цивилизационных разделений?
В свое время Киплинг написал чеканные строки: «Запад есть Запад, Восток есть Восток и вместе им не сойтись». Но они сходятся в современных мегаполисах, и встреча эта протекает далеко не гладко. Наличие во многих городах современного Запада кварталов, куда боится заходить полиция – горькая реальность. Многие жители таких кварталов уже могут всю жизнь прожить в принявшей их стране, не зная ее языка, не общаясь с коренным населением и не входя в соприкосновение с местными властями. Причем такие мегаполисы встречаются и в Азии, в Шанхае, например, городские власти поставили своей официальной целью увеличение числа не-китайцев в городе.
В этих мегаполисах делаются практические попытки выработать modus vivendi совместного проживания представителей разных культур. Результаты, как уже говорилось, пока далеко не блестящие. И находятся теоретики, которые склоняются к тому, что ничего делать не надо - все как-нибудь само образуется, как образовывалось до сих пор. Миру не раз уже грозили катастрофой из-за неспособности людей договориться – а всякий раз все как-то улаживалось. И все же очевидно, что при встрече цивилизаций нужно прилагать огромные усилия – в том числе интеллектуальные - для сохранения человечества.
Выдвинута теория, согласно которой термин «мультикультурный» соответствует пассивной толерантности, и означает простую соположенность культур во времени и пространстве. А вот “интеркультурный” может означать весьма конструктивный диалог между культурами. И, наконец, “транскультурный” - это взаимообмен, плодотворное сотрудничество на основе общих ценностей, своего рода инварианта, который встречается во всех культурах. Пока здесь все ограничивается построением интеллектуальных конструкций, значимость которых еще предстоит доказать.
Верующие считают, что как отдельному человеку, так и народу, стране Бог всегда оставляет возможность одуматься и понять Его волю. Если поймут и станут следовать ей, то приблизится время, когда «…будет Он судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои - на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Ис 2, 4).
Однако многим эти слова библейского пророка кажутся неосуществимыми.
Возврат к списку