ГИБРИДНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ДЕЗИНТЕГРАЦИИ -1

06.02.2020

ГИБРИДНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ДЕЗИНТЕГРАЦИИ -1

Гагик Арутюнян

1. Геополитический пейзаж Большой Евразии

Процессы сближения стран и народов имеют не только сторонников, но и противников. Поэтому успешность интеграции во многом зависит от способности данного общества адекватно воспринимать брошенные противниками вызовы и умения нейтрализовать их. В современном многополярном миропорядке эти вызовы приобрели сложный гибридный характер, и в этом контексте исследование механизмов дезинтеграции в Большой Евразии является актуальной задачей. Такая работа предполагает наличие представлений о политических реалиях и об интеграционных трендах на континенте, которые имеют место при формировании глобального многополярного миропорядка. Эти реалии существенно влияют на контент интеграции и даже на ее терминологию.

К примеру, понятие «Запад» до недавних времен ассоциировалось с тесно интегрированной идеологической, политической и экономической системой, основой которой являлись США и их союзник ЕС. Однако выход Великобритании из ЕС и избрание Д. Трампа президентом (т.н. «Брексит – 2») заметно изменили такое восприятие. Оказалось, что британцы не собираются разделять со своими союзниками по ЕС невзгоды идеологического и миграционного кризиса, который может привести к изменению этнического и политического облика континентальной Европы¹. Практически одновременно среагировали на новые реалии и американцы – президентом был избран Дональд Трамп. Можно констатировать, что англосаксонское сообщество в очередной раз адекватно восприняло появившиеся в мире новые тренды.

Между тем и у континентальных европейцев возрастает скептицизм по отношению к англосаксонскому сообществу и реализуемой США стратегии. Ведь благодаря сотворению т.н. «управляемого хаоса» на Ближнем Востоке в ЕС возникла миграционная проблема, которая привела к противостоянию между политическими силами различной ориентации. К тому же европейцы полагают, что и «цветная революция» на Украине, с превращением ее в своеобразную «черную дыру», также преследовала цель создать проблемы для ЕС. Это сопровождается упреками со стороны США относительно скромных взносов европейцев в НАТО и усугубляется политикой санкций против России, которые бумерангом ущемляют европейские интересы.

Поэтому сегодня, впервые со времен президента де Голля, появились реальные разногласия между ЕС и англосаксонским сообществом, что проявляется, например, в политике по отношению к Ирану. Иными словами западное сообщество уже выглядит не таким сплоченным как ранее, и противоречия между его отдельными сегментами приобретают реальный характер. Более того, в самой Европе зреют сепаратистские настроения. Поэтому неудивительно, что немецкие военные эксперты сегодня рассматривают различные сценарии распада ЕС, некоторые из которых выглядят катастрофичными².

В свете развития событий в Евразии представим интеграционные и конфронтационные возможности в военной сфере, которая является наиболее регламентированной формой сотрудничества.

НАТО, США и Европа: Военную мощь Западного сообщества представляет НАТО, военные расходы которого составляют более половины мировых – $ 1 трлн. (данные об оборонных ресурсах стран здесь и далее приведены на основе публикаций Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI) и организации «Global Firepower»³). В основе НАТО лежат колоссальные ресурсы США, которые и диктуют союзникам свои представления о стратегии и тактике альянса во всех ситуациях. Заметим также, что англосаксонское сообщество во многих направлениях действует автономно, примером чего является структура радиоэлектронной разведки «Пять глаз», функционирующая в рамках соглашения между Австралией, Канадой, Новой Зеландией, Великобританией и США. «Пять глаз» внимательно следят не только за действиями условных противников, но и за европейскими союзниками.

В новых реалиях вовсе не случайно, что в материковой Европе появились проекты по созданию собственных вооруженных сил, но эти планы еще далеки от реализации. Не удивительно, что против идеи европейской армии выступали США и Великобритания. Но во всех случаях признаки неповиновения «военной дисциплине» в Европе в последнее время участились. Например, Германия отказалась по требованию Вашингтона разворачивать военный контингент в Сирии, а также участвовать в патрулировании Персидского залива, что не вписывается в каноны, которые ранее Берлин пунктуально соблюдал. Признаком «недисциплинированности» в НАТО является и закупка Турцией зенитно-ракетных комплексов у России.

ОДКБ и ШОС: Сегодня НАТО в европейской части Евразии противостоит Россия, которая занимает второе место в мире по мощи своих вооруженных сил. Россия же инициировала интеграционный проект в военной сфере, и в 1992 г. была создана Организация Договора о Коллективной Безопасности (ОДКБ), ресурсы которой, однако, не позволяют наравных конкурировать с НАТО⁴.

С точки зрения формирования системы безопасности условного «Восточного блока» заслуживает внимания китайская инициатива по созданию Шанхайской организации сотрудничества, в которую сегодня входят Россия, Китай, Индия и Пакистан, Казахстан, Таджикистан, Киргизия и Узбекистан, а в качестве наблюдателей – Афганистан, Белоруссия, Иран и Монголия. Такое широкое представительство в ШОС обусловлено тем, что эта организация ассоциируется также с китайским экономическим мегапроектом «Один пояс, один путь».

ШОС юридически не является военной структурой, но свою деятельность в 2001 г. начала с подписания Конвенции о борьбе с терроризмом и экстремизмом. Мотивом Пекина для сотрудничества с Москвой в военной сфере являются его известные проблемы с соседями и, конечно, с Тайванем.

Для интеграции же в военной сфере остальных стран членов ШОС, ситуация не совсем благоприятная: взаимоотношения Индии и Пакистана иногда переходят в режим конфронтации, существуют также противоречия между Индией и Китаем. Однако глобальная нестабильная обстановка диктует странам ШОС необходимость сближения в сфере безопасности. Об этом свидетельствует тот факт, что в рамках ШОС регулярно проводятся совместные военные учения, программа которых утверждена до 2021 года.

Сценарии «Евроамерика против Евразии» и «Большая Евразия и США»: Если сравнить военные потенциалы ведущих стран НАТО и ШОС, то увидим, что благодаря США перевес у НАТО. Однако складывается впечатление, что перевес этот не решающий и между этими условными блоками сложился определенный военно-политический баланс, что содержит в себе как дезинтегрирующий, так и интегрирующий потенциал для «Большой Евразии». В этой ситуации возможен ряд сценариев, начиная с конфронтационного «Евроамерика против Евразии» и интегрирующего «Большая Евразия и США» который предполагает военно-политическую «автономизацию» ЕС и налаживание равноправных отношений по линии Пекин – Москва – Брюссель – Вашингтон. Однако даже такой оптимистический сценарий не означает прекращения «гибридных операций» против интеграционных процессов. В этом контексте относительно новый термин «гибридная война» нуждается в краткой интерпретации.

2. Перманентность «гибридных конфронтаций»

Лондонским Международным институтом стратегических исследований «Military Balance 2015» дается следующее определение «гибридной войны»⁵:

«Использование военных и невоенных инструментов в интегрированной кампании, направленной на достижение внезапности, захват инициативы и получение психологических преимуществ, используемых в дипломатических действиях;
Масштабные и стремительные информационные, электронные и кибероперации; прикрытие и сокрытие военных и разведывательных действий в сочетании с экономическим давлением».

Однако данное определение не полностью раскрывает феномен «гибридных конфронтаций». Возможно, это связано с тем, что в его основу заложены представления о войне, в которых незримо господствует классическая формула Клаузевица о том, что «цель войны состоит в том, чтобы достичь мира на благоприятных для победителя условиях». Между тем в многополярных реалиях достижение мира далеко не всегда является основополагающей идеей. Ведь для некоторых субъектов противостояний (часть которых могут и не быть государствами), состояние перманентной войны может оказаться более выгодным нежели мир, что и является отличием «гибридных конфронтаций» от войн прошлого.

Другим спорным вопросом в определениях «гибридных войн» является то, что как полагают некоторые эксперты, подобного рода конфронтации обходятся без существенных человеческих потерь. Между тем, как показывают развития «Арабской весны» на «Большом Ближнем Востоке» и «Евромайдана» на Украине, гибридная методика ведения войны может привести к массовым человеческим жертвам, по своим масштабам сравнимым с геноцидом.

Известно, что многие способы ведения гибридных войн (кроме, конечно, операций в киберпространстве) применялись и ранее, что дает повод для утверждений, что эти войны – лишь повторение старого. Однако следует учесть, что «старые способы» сегодня возведены на очень высокий технологический уровень и благодаря современным методам управления применяются комплексно. Поэтому именно научно-технологические возможности той или иной страны предопределяют ее безопасность в гибридных реалиях, так как интеллектуальный и духовный потенциал общества является «концентрированной критической инфрасферой» для остальных «критических инфраструктур» (в политической, экономической и других сферах), от которых зависит безопасность государства⁶. Именно это обстоятельство позволяет американским военным стратегам утверждать, что в новых поколениях войн «главным оружием будет разум и познавательные способности противостоящих сторон,….a главной задачей войн будущего будет борьба за информацию»⁷.

Одним из показателей «разума и познавательных способностей» общества является то, сколько финансовых ресурсов выделает общество на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР). По данным ЮНЕСКО⁸ первое место по затратам на НИОКР занимают США, на которые приходится 27% мировых расходов в этой сфере. Но примечательно, что США тратят на НИОКР всего на $ 100 млрд. больше, чем занимающие вторую строку китайцы, тогда как в военной сфере США опережают Китай 3 раза. Более того, согласно прогнозам⁹, в ближайшем будущем Китай опередит США в этой сфере. Характерно также, что занимающая второе место в рейтингах по военной мощи Россия занимает лишь десятое место по тратам на НИОКР.

Вместе с тем основой интеллектуального потенциала общества является информационная составляющая, поэтому и главным методом в гибридных конфронтациях являются информационные операции, концептуальные основы которых за последние годы качественно изменились.

¹См., например, http://forum.syntone.ru/index.php?showtopic=14159. Заметим, что иногда художественное воображение заметно опережает научные прогнозы, примером чего является книга Елены Чудиновой «Мечеть Парижской Богоматери» (М., 2005).
²Дебрер С. Бундесвер: Евросоюз – не жилец, США идут к упадку. – https://svpressa.ru/politic/article/185646
³https://www.sipri.org; https://www.globalfirepower.com/
⁴Шибутов М. ОДКБ – лишь бумажный тигр. Почему? – https://regnum.ru/news/2450511.html
⁵http://chtooznachaet.ru/gibridnaya-vojna.html
⁶Арутюнян Г. Единство духовно-интеллектуальных ресурсов как предусловие развития Критические инфраструктуры национальной безопасности. – Ереван: Нораванк, 2018. – С. 50 (на арм. языке).
⁷Иванов В. США должны готовиться к войне пятого поколения // Независимое военное обозрение. – М., 2017. – № 31 (962). – С. 25–31.
⁸UNESCO Institute for Statistics. – http://uis.unesco.org/en/topic/research-and-development
⁹Арутюнян Г., Марджанян А. Научно-технологический ландшафт в полицентричном миропорядке // 21-й век. 2017. – № 1 (42). – С. 5.

cyberleninka.ru

Возврат к списку

Другие материали автора