• am
  • ru
  • en
Версия для печати
09.09.2013

МУЛЬТИПОЛЯРНЫЕ РЕАЛИИ, БЛИЖНИЙ ВОСТОК И ГЕНОЦИД В РЕЖИМЕ «БЕГУЩЕЙ СТРОКИ» (часть 1)

   

Гагик Арутюнян
Исполнительный директор Научно-образовательного фонда «Нораванк», Ереван

Любого будущего министра обороны, который опять
посоветует президенту послать крупные американские
сухопутные силы в Азию или на Ближный Восток,
надо будет отправить на обследование к психиатру.
Роберт Гейтс, министр обороны США 2006-2011гг.

Сегодня трудно спорить с тем фактом, что захват сфер влияния в мировом масштабе, начавшийся с установления в конце прошлого века монополярной доминации, трансформируется в упорное многовекторное противостояние, протекающее уже по новым, еще не устоявшимся и потому более чем расплывчатым правилам (а иногда – и вовсе без оных) мультиполярного миропорядка [1]. Этот новый порядок в первую очередь обусловлен тем, что Соединенные Штаты, оставаясь мировым лидером, перестали быть гегемоном. Любопытно, что некоторые прогнозируют даже распад супердержавы, и среди них не только несколько одиозные помощник министра финансов администрации Рейгана Пол К. Робертс (один из отцов «рейганомики») или директор Института исследований трендов Дж. Селенте, но и респектабельные университетские профессора (см., например, [2]). Другой тревожный звоночек – это преследование диссидентов Дж. Ассанжа и Эд. Сноудена, выступаюших против тотального информационного контроля. Не удивительно, что предпринятые против них действия (появился даже «узник совести» – рядовой Б. Мэннинг) в очередной раз актуализировали по всему миру гениальные произведения Джорджа Оруэлла.

Но если отвлечься от прогнозов и следовать более реалистичной терминологии Фарида Закарии – The post-American World, – то усиление других геополитических акторов существенно изменило и продолжает менять расстановку сил на мировой арене [3]. Происходящие в этом контексте процессы заметно снизили общий уровень глобальной безопасности, и в первую очередь это относится к ядерной сфере. Наблюдаемая тенденция расходится с прежними предположениями некоторых экспертов о том, что многополярность приведет к относительной стабилизации на глобальном уровне, как это было, например, в эпоху биполярной Холодной войны. Однако нельзя исключить, что после «переходного периода» становления многоцентрового мира будет заключено нечто наподобие Вестфальского мира и наступит относительная стабилизация.

Наиболее наглядным отражением логики «новых времен» являются развития на «Новом Ближнем Востоке» (НБВ) – обширном сегменте Евразии от Марокко до Пакистана. Как известно, американцы сокращают свое военное присутствие в этом регионе: выводят войска из Ирака и Афганистана, что связано не в последнюю очередь с нехваткой экономических ресурсов. Вместе с тем военное отступление сопровождается активизацией европейских и региональных партнеров и усилением традиционных, а зачастую и нетрадиционных методов ведения политики. Так или иначе, приходится констатировать, что в итоге военно-политических перипетий последних лет НБВ пребывает в дестабилизированном состоянии. Более того, эти развития привели к крупной гуманитарной катастрофе, которую вполне можно классифицировать как геноцид.

Сегодня можно встретить чрезвычайно широкий спектр интерпретаций политических процессов в условиях «новых времен». Полагаем, что такое разнообразие лишь способствует более адекватному восприятию реалий, поэтому поделимся также и нашим видением этих проблем. Однако для более или менее корректного обсуждения этих сложных вопросов попытаемся вкратце представить некоторые характерные черты мультиполярного мира.

«Этот мультиполярный мир»

Смысл политических терминов со временем претерпевает изменения, и это в полной мере относится к «мультиполярности». Контент этого понятия сегодня заметно расширился в первую очередь потому, что в слово «мульти», условно говоря, вошли не только национальные государства, но и негосударственные структуры (этот новый мир наиболее живописно описал, пожалуй, Параг Ханна [4]). Последние условно можно разделить на следующие категории.

В мировой экономике возросла роль транснациональных корпораций (ТНК), финансовые и организационные возможности которых сопоставимы с возможностями развитых государствам, а то и превосходят их. Ранее ТНК прямо или косвенно ассоциировались с теми или иными странами, однако часть из них сегодня действует достаточно независимо, исходя исключительно из своих интересов.

Согласно швейцарским исследователям1, ядром ТНК являются 147 корпораций, которые – с учетом их партнеров и филиалов – контролируют 60% мирового ВВП. Характерно, что в этом консорциуме правят бал не производственные, а финансовые корпорации: Barclays, JP Morgan Chase, Merrill Lynch & Co Inc. и т.д. При таком состоянии дел неудивительно, что «супер ТНК» вполне под силу диктовать свои условия правительствам национальных государств. Происходящие эволюции в системе отношений «правительство – финансовая сфера» в полной мере соответствуют концепции «постдемократического» общества английского социолога Колина Крауча о доминировании олигархата в государственной системе и размывании демократических норм в западных обществах [5].

Вторую категорию составляют международные неправительственные организации (НПО), число которых за последние десятилетия, в основном за счет тиражирования на местах, существенно возросло. Соответственно возросло и влияние этих функционирующих в сетевом режиме структур: именно при прямом содействии некоторых НПО совершались, к примеру, «цветные революции» в бывших советских республиках и на Ближнем Востоке. Ранее НПО, как и ТНК, воспринимались исключительно как инструментарий в политическом арсенале крупных держав. Это побудило некоторые страны (в частности Россию) попытаться законодательно ограничить влияние подобных НПО во внутриполитической жизни. Заметим, что подобного рода действия стали возможными лишь с установлением мультиполярного уклада, т.к. ранее НПО имели статус «священных коров» и даже критика в их адрес считалась посягательством на основы демократии.

Однако со временем НПО стали трансформироваться. Из мозаики информационных потоков складывается впечатление, что некоторые окрепшие НПО (не в последнюю очередь – идеологической направленности) стали действовать более самостоятельно. Сегодня они выполняют не только заказы определенных государственных структур, но и обслуживают политические и финансовых группировки (те же ТНК) как внутри, так и вне своих стран, а также действуют автономно по своему усмотрению. Этому в немалой степени способствует идеологизированность НПО, часть которых являeтся последователем известной концепции М. Беттати и Б. Кушнера о необходимости «защищать права человка, невзирая на национальный суверенитет», которая в 2005г. обрела уже международно-правовую норму в виде резолюции ООН «Обязанность защищать»2. Известно, что абсолютизация любой идеи чревата непредсказуемыми последствиями, и итоги деятельности НПО в этом духе на Ближнем Востоке являются тому наглядной иллюстрацией.

В категорию влиятельных неправительственных структур следует отнести традиционные и относительно недавно образованные (часто в виде различного рода сект) религиозно-конфессиональные организации. Роль подобных структур, издавна применяющих, условно говоря, методы сетевого управления, неуклонно растет не только в общественной жизни, но и в международной политике. В частности, на Ближнем Востоке политическое противостояние приняло вид ожесточенной конфронтации между представителями различных разветвлений сунизма и шиизма, исламистами и антиисламистами, а на этом фоне нетерпимости христианские общины региона оказались на грани вымирания.

В эпоху многоэтапной информационной революции к группе влиятельных негосударственных акторов следует отнести также крупные СМИ, интернет-корпорации и т.д. Особое значение приобрели виртуальные социальные сети, которые, в частности, сыграли важную роль в ближневосточных революциях. Повальная «фейсбукизация» оказывает серьезное влияние на общества всех стран планеты [6]. Заметим, что и в информационной сфере происходит монополизация ресурсов и контроль над, например, печатными СМИ сконцентрирован в руках пяти медиагигантов3. Эти структуры ведут глобальную информационную политику, которую эксперты RAND определяют даже не как процесс, сопровождающий и усиливающий политику, а выделяют в виде самостоятельного жанра – ноополитики4 – в полном соответствии с концепцией информационных войн второго поколения [7].

Информационные потоки сегодня больше, чем когда-либо, формируют систему ценностей и менталитет всего мирового сообщества. Неудивительно, что крупные игроки в этой сфере также преследуют собственные интересы, в известной степени игнорируя государственные и тем более общественные. Характерно, что ранее в информационном пространстве полностью доминировали западные СМИ. Однако благодаря «мультиполярным тенденциям» сегодня с ними пытаются конкурировать СМИ других стран, в первую очередь китайские и российские. В результате несколько изменился даже глобальный «новояз»: к примеру, в комментариях по Сирии наряду с клише «оппозиционеры», на крайний случай – «повстанцы», стали проскальзывать и более адекватные определения – типа «боевики» и «наемники».

И наконец, в международных развитиях существенно возросла роль террористических и другого рода преступных формирований. Эти структуры всегда поддерживали неоднозначные и запутанные отношения со спецслужбами различных стран и считались как бы их инструментарием в теневой политике. Но с изменением ситуации некоторые из них, как показывают развития в той же Сирии, вышли из-под контроля и ведут свою самостоятельную игру, что, впрочем, случалось и ранее.

Формируемый миропорядок, в силу большого числа «переменных», хитросплетения протекающих параллельно конфликтов и сотрудничества, представляет собой намного более сложную систему, чем это было в эпоху биполярного или монополярного мироустройства. В некотором смысле мир откатился, как пишут некоторые обозреватели, в довестфальскую эпоху, но с поправкой на Интернет и оружие массового поражения (ОМП). Такое положение объективно затрудняет восприятие и осмысление быстро меняющихся характеристик окружающего мира. Естественно, что осложняется и соответствующее реагирование на эти изменения. В нынешних условиях возрастает вероятность совершения ошибок даже со стороны США – наиболее «интеллектуализированной» державы, политика которой в известной степени формируется в субстрате множества высококлассных think-tank-ов, университетов и научных центров. В этом контексте не удивительно, что военные эксперты США в своих изысканиях подчеркивают важность укрепления государственных институтов5. Однако в конкретном случае возникают коллизии другого типа: усиление, например, национального военно-промышленного комплекса может привести к созданию так называемых «внутренних государств» в самом государстве [8, с. 196].

В комплексе все эти факторы приводят к тому, что кризисные явления стали ощущаться не только в глобальной экономике, но и во всех сферах общественной и международной жизни. Не случайно, что сегодня можно встретить подчас эсхатологические интерпретации происходящих в мире процессов. Все это в целом наиболее наглядно и вместе с тем драматично проявляется в развитиях на Ближнем Востоке.

«Над всем Ближним Востоком безоблачное небо»

Характерной чертой ближневосточных процессов является, на наш взгляд, множественность мотивов и конечных целей происходящего. Если попытаться по основным признакам обобщить известные нам публикации по данному вопросу, то в итоге получим следующие, никак не противоречащие друг другу, а наоборот – взаимодополняющие версии.

Версия «Арабская весна». Основной тезис этой версии заключается в том, что в странах региона накопилась критическая масса социально-экономических, демографических, этнических и религиозно-конфессиональных проблем. Это привело к массовым протестам с требованиями реформ, модернизации и демократизации в соответствии с современными представлениями.

То, что на Ближнем Востоке проблем было предостаточно, не вызывает никаких сомнений. Вопрос этот обсуждается во многих фундаментальных трудах6, об этом свидетельствуют и индексы «революционного потенциала» – revolting-index7, где из 16 стран в верхней части таблицы 5 мест занимают арабские страны. Но из рейтинг-листа также следует, что в других, в революционном смысле намного более «продвинутых» странах до настоящего времени ничего особенного не случилось. Возможно, что арабские общества выбрали бы путь эволюционного развития, если бы на эти объективные внутренние обстоятельства не наложились бы внешние факторы – запуск известных технологий по совершению «цветных революций», на этот раз с акцентом на «пятничные молитвы». Важную роль при этом сыграли организации типа «Движение 6 апреля» с лозунгом «Кефайя» («Хватит!») (вспомним «Кмару» в Грузии). Наряду с этим в протестном движении появился такой эффективный инструмент информационных операций, как социальные сети и блогосфера8. Например, еще в июне 2010г. менеджер ближневосточного отделения Google Ваель Гоним открыл антимубараковскую страничку в Facebook-е, куда заходили до полумиллиона посетителей в день. Нельзя полностью исключить возможность, что в данном случае действовали не столько США или их союзники, а автономно функционирующие «демократизирующие» НПО совместно с крупными СМИ, которые с большим энтузиазмом комментировали события и всячески поощряли демонстрантов на площади Тахрир.

Из всего этого можно сделать вывод, что, конечно, без объективных предпосылок революционные развития представить трудно, но в современном мире также трудно представить масштабные общественные движения без ресурсной подпитки извне – будь то государства или новые субъекты мультиполярного уклада. Если этого оказывается недостаточно, то организуется прямое военное вместальство, как это случилось в Ливии. Но это уже приближает нас к версии о геополитических мотивах случившегося.

Версия «Геополитика». Согласно этому подходу, революционные движения были инициированы не ради модернизации арабских стран и их интеграции с глобальным сообществом (что случилось с точностью до наоборот), а для достижения определенных геополитических целей. Такая постановка вопроса закономерна и не очень оригинальна, т.к. инспирированные извне революции, как минимум за последние десятилетия (а, по мнению некоторых, и за последнее столетие) преследовали именно такие цели. Однако ранее эти конечные цели были в известной степени однозначными и потому не нуждались в особой расшифровке. В случае же процессов в Арабском мире интрига намного сложнее, особенно если учесть предысторию вопроса, а именно американскую интервенцию в Ираке в 2003г.

Чтобы разобраться во всем этом, попытаемся оценить некоторые промежуточные итоги так называемой ближневосточной турбулизации.

1 http://www.newscientist.com/article/mg21228354.500-revealed--the-capitalist-network-that-runs-the-world.html#.UfALvsCGiJd. http://www.un.org/en/preventgenocide/adviser/responsibility.shtml.

2 http://www.un.org/en/preventgenocide/adviser/responsibility.shtml.

3 http://analitika-forex.ru/forum/5-1200.

4 Arquilla J., Rontfeldt D., The Emergence of Noopolitic: Toward an American Information Strategy, RAND Corporation, 1999, http://www.washprofile.org/en/node/943.

5 http://www.globalsecurity.org/military/library/report/2008/joe2008_jfcom.htm.

6 См., например, недавно опубликованный сборник «Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше?» – Сборник статей /Отв. редакторы: В.В. Наумкин, В.В. Попов, В.А. Кузнецов/ ИВ РАН; Факультет мировой политики и ИСАА МГУ им. М.В. Ломоносова. – М.: ИВ РАН, 2012.

7 http://blogs.wsj.com/source/2011/02/25/introducing-the-revolting-index/?KEYWORDS=azerbaijan.

8 Арутюнян Г., Гриняев С., Революции оптом: достраивание нового миропорядка и сценарии глобального управления. http://noravank.am/rus/articles/detail.php?ELEMENT_ID=5617.

Источники и литература

1.Тер- Арутюнянц Г., Многополярная и асимметричная Холодная война. Вестник Академии Военных наук, #4(21), с. 23, 2007.

2. Дерлугьян Г., Внезапны, но иногда предсказуемы. Эксперт, #29(859), с. 60, 2013.

3. Zakaria F. The post-American World. – N.Y.-L. : W.W.Norton, 2008.

4. Параг Ханна, Второй мир. – М.: Изд-во «Европа», 2010.

5. Крауч К., «Пост – демократия». – М.: Издательский дом Государственного университета – Высшей школы экономики, 2010. Крауч К., Странная не-смерть неолиберализма. – М.: Издательский дом «Дело», 2012.

6. Арутюнян Г., Интернет структуры в контексте «постдемократии» и информационной безопасности. 21-й Век, #4(16), с. 3, 2010.

7. Гриняев С., Поле битвы – киберпространство. – Минск: Харвест, 2004.

8. Арутюнян Г., Распад «системы» и формирование будущего. – Ереван: НОФ «Нораванк», 2011.

9. Мирзаян Г., Революция пошла вразнос. Эксперт, #27(858) с. 54, 2013.

Продолжение следует

Возврат к списку
Другие материали автора